Трупная вонь ламии коснулась носа. Катя повернулась к двери — никого. Перед глазами заплясали звезды, и головокружение сменилось подкатывающейся тошнотой. Взгляд скользнул на тумбу. Полупустой графин с прозрачной жидкостью, а рядом бокал. Силилась поднять руку — невозможно. Жалкие потуги и она обвисла плетью. Замычав от злости, Катя отвернулась.
Дориан Мареш возле кровати переступал с ноги на ногу. В глазах мелькнула радость, на лице не то раскаяние, не то отвращение. Рот сжат в узкую алую полосу. Ламия наклонился — Катя вжалась в постель. Он замер — уголки губ натянулись и слегка приподнялись. Чутье шептало: «Доверие…» Воспоминания мелькали кровавыми картинками. Черные глаза, сканирующие мозг, удлиненные клыки Дориана, его ледяное дыхание опаляющее кожу… Крепкие объятия и затихающий голос упырши: «Şi false pasquil sale, prea ucide. Vargr nu a fost interesat, şi fost obosit».[3] Фраза засела и крутилась заезженное пластинкой. Приговор!?
— Что сказала тебе упырша перед уходом?
— Чтобы я убил Лилит, — с видимой неохотой на русском без малейшего акцента признался Дориан.
Теперь все понятно! Вот почему его руки дрогнули. Катя перевела дух — Мареш помог приподняться. Взбил подушки и усадил. Налил воды, приложил к губам. Живительная влага коснулась иссохшего горла, и Катя замычала от удовольствия.
— Ч-ш-ш, — он оторвал бокал от ее рта. — Нельзя! — твердо заявил Дориан и поставил его на столик. — Организм обезвожен. Много воды тебя убьет!
Мысли крутились в вихревом потоке. Вопросов, как мошкары на болоте. С чего начать? Почему не хочется бежать от ламии? Страх есть, но он притуплялся подозрительной благодарностью. Мареш не казался чудовищем, как все упыри. Он на удивление близкий, и даже больше — до омерзения родной.
— Прости, — Дориан прервал молчание и присел на край постели.
Катя сложила руки на груди:
— Когда ты укусил — ты меня спасал? — счастье, озарившее лицо ламии, яснее слов. Она натянуто улыбнулась: — Мне всего на секунду показалось, что я тебя слышала: «Верь…» Правда, всего на секунду…
— Катя, я даже не знаю, что сказать…
— Где я?
— У нас в доме — в Ласгерне. Мы с Ваиком и Штешой решили тебя укрыть пока здесь. Нужно восстановить силы, окрепнуть.
— Мне неудобно…
— Почему? — на лице Дориана вспыхнула тревога. — Кровать жесткая?
Катя натянуто улыбнулась:
— Я не о том. Вы со мной нянчитесь. У вас и своих дел, наверное, уйма. К тому, когда Ламия узнает… она тебя… она вас всех.
Дориан опустил голову:
— Думаю, этот вопрос мы решим уже без тебя. Ты успеешь уехать.
— Уехать, — пауза затянулась. — Я не думаю, что твоя встреча с той упыршей случайная, но это твое личное дело и дело Лилит. Клянусь, не скажу ни слова. К тому же я в долгу перед тобой. А кто она?
Он кивнул:
— Ты должна знать. Ее звали Мия Боцарис. Верная соратница, если так можно сказать Ламии. У них даже имена созвучные. Мия поддерживала королеву с давних времен. Их дружба тянулась из сумрака тысячелетий. Мию часто принимали за Ламию. Они очень похожи. Это выгодно. Ламия скидывала часть дел на подругу — не везде же быть самой.
— Почему звали?
— Это было трудное решение, Катя. Но я пошел на это. А сейчас отдыхай. Тебе нужен покой.
От сердца отлегло — не королева! Та бы просто так не отпустила. Сама бы убила. Дориан убил любовницу? Страшный зверь! Видимо, причина куда весомей, чем собственная жизнь!
Дориан встал и пошел к выходу.
— Скажи, — окликнула Катя ламию, — а мои вещи вы, случаем, не прихватили из гостиничного номера?
— Да! Туфли, плащ…
— Здорово, — камень упал с души. Она улыбнулась: — А можно их принести?
— Конечно!
Дверь за Дорианом захлопнулась. Катя притронулась к шее. На месте укуса шершавая поверхность — лейкопластырь. Отодрала его и провела кончиками пальцев по ране. Странно — грубоватые корочки затянулись, а укусили только вчера. Хотя… кто его знал, сколько без сознания пролежала? Никогда прежде упыри не подбирались настолько близко. Самый простой вариант доставить к королеве — это убить! Ну и плевать, что не будет жизни, одна-то останется… Сама об этом думала много раз. Или подстрелить каким-нибудь снотворным. Против лома нет приема. Но пока везло — чутье все время начеку. Правда, оно лучше работало, когда одна, без оборотня. Катя прикрыла глаза: как всегда одна. Варгр… По телу разбегалось тепло, окутывая и умиротворяя. Столько всего нужно обдумать, принять массу важных решений, расшифровать иероглифы… слинять от королевы… Но все отступало — выплывал образ Варгра. Как он? Что делал? Вспоминал? Вряд ли. Улучил момент и побежал, как верный пес, к Лилит. К тому же после записки, оставленной в номере… Если по совести, получи такую от него, убила бы при встрече. Нашла бы извращенную и мучительную пытку и истязала бы его. Катя застонала — кровь прилила к щекам. Свернувшись в комочек, натянула простынь до подбородка. Пошла на это осознанно, знала, что окончательно рвала отношения. После первого раза, когда он ее на кухне… Черт! Варгр предупреждал, чтобы никогда втихомолку не бросала, но свои проблемы привыкла решать сама. Рассказать о том ужасе, что случился в детстве — ни за что и никогда. Это ее и останется с ней навсегда! Зато теперь с Белуговым покончено. Правда, отмщение, как всегда обошлось дорогой ценой. Хотя нет, в этот раз хуже. Раньше каждая встреча с ним оканчивалась смертью. Но это не пугало — ведь оживать можно еще и еще. А теперь? Что делать с разбитым сердцем и растоптанными чувствами?