Выпустить пар.
Очиститься.
Слезы на миг наполнили глаза Вин, лишь на миг, она быстро сморгнула их.
Я выругался под нос. Я знал, что она не была холодной и бессердечной. Нет, таким был я.
Всегда был и буду. Единственный огонь, который мог растопить лед, был в женщине, которой уже не было передо мной.
Она пропала с дымом.
Вин подняла голову.
— Прости, но нам нужно собраться с силами, похоронить мертвых и понять, что творится. И кто забрал Лирику. Как ее забрали.
— Я знаю, кто забрал Лирику, — мой голос был холодным. — И ты знаешь.
Она кивнула, ее лицо было в грязи и крови.
— Ладно, знаю. Но мы не можем сейчас это исправить. Мы не можем идти за ней. Пока не поймем, с чем имеем дело. Если ты уйдешь сейчас, бросишь всех… свой народ. А у тебя больше ничего нет. Нам нужна твоя помощь, Истон. Всем нам, — она сделала паузу. — Мне нужна.
Она посмотрела на свои ладони. Вода стекала с ее пальцев, и я подавил ругательство. Она потеряла магию во время всплеска силы темного кристалла при новом Падении. После того, как Лирика связалась с кристаллом, Вин как — то вернула силы. Но до этого она веками была магом Земли, а теперь оказалась магом Земли… и Воды. Я не знал хоть кого — то за последнюю тысячу лет, у кого были бы две эти силы.
Всегда были Земля и Огонь или Вода и Воздух. Обскурит и Люмьер. Дух был стерт, окутан тайной.
Две стороны вне Духа не пересекались после того, как мир был разрезан на два королевства. Когда старые короли начали воевать за территорию, власть или что — то еще, чем в истории пытались это объяснить, два королевства не смешивали силы.
Это было неслыханно.
Были истории о потерянных любимых и тех, кто прятался на территории Духа или в мире людей. Жители Люмьера и Обскурита с запретной любовью. Даже у их детей никогда не было больше одной силы. Одной стихии.
Многие маги были только с одной стихией. Две стихии не были удивительным делом, но таких магов все равно было меньше. А маг с силами обоих королевств в венах?
Я не слышал о таком после Падения, это был миф о том, что было раньше.
И теперь Вин стояла передо мной с силой, с которой она не могла справляться — по крайней мере, пока что — и это было только начало.
Мир разбивался вокруг нас на кусочки, дыры в нашей вселенной становились шире. Народ кричал, целители пытались колдовать. Они изо всех сил старались сохранить жизни других, пока другие собирались вместе и пытались дышать.
— Ладно. Понимаю. Мы разберемся. Делай, что нужно, — я сделал паузу и нахмурился. — Но я пойду за ней, как только смогу. Я уйду.
— Мы и не надеялись на другое, — быстро сказала Вин. — Мы найдем ее. И не только из — за того, кто она. Не только из — за того, какая она. Потому что она Лирика. Она наша.
Я понимал это. Мир нуждался в Лирике из — за ее сил, из — за пророчества. Наши друзья и семья нуждались в ней, потому что она была Лирикой.
Я нуждался в ней, потому что она была половинкой моей души.
Моим сердцем, моим будущим. И я должен умереть ради нее, не наоборот. Я не дам Серому получить ее.
— Еще новости? — спросила я, мы пошли сквозь отряды, проверяли тех, кто бился за свободу на нашей стороне. Там были воины, пекари, учителя — те, кто никогда не бился, но они были по — своему сильными. Они были обучены, а когда будет возможность, их обучат еще лучше. Они бросили все, чтобы сохранит жизнь нашего народа, и я никогда не забуду этого.
— Лания с Дельфиной, помогает ей.
Я вздохнул.
— Дельфина выживет?
Вин кивнула, Тиган подошел, когда мы остановились возле утеса. Мой другой лучший друг молчал, напряженный, его лицо покрывала сажа.
Я не знал, что ему сказать, хотя вряд ли были слова. Он увидел, как его мать сгорела, бился вместе с горюющим отцом, чтобы защитить этот мир. Но казалось, что этого было мало. Я не мог ему помочь.
— Дельфина больше не будет видеть, — сказала Вин, выдохнула с дрожью и продолжила. — Она спасла мою жизнь, — Тиган сжал ее плечо, но Вин стряхнула его руку.
Это удивило меня, но не должно было. У них всегда были переменчивые отношения, но они все сильнее отдалялись. Я ничего не мог поделать с этим. Я со многим почти ничего не мог поделать.
— А Лания? Как она? — спросил я про леди Воздуха, хотя она вряд ли хотела оставаться с этим титулом.
— Моя бабушка цела. Лишь пара синяков, — сказал Родес, подойдя к нашей группе.