Итак, организаторская воля реализуется в хаотической массе разнородных явлений, имеющих место в жизни организуемого общества и эксплуатируемой природы: вот основная формула первобытного «полидемонизма». Отмеченные особенности «полидемонизма» (веры в существование «многих демонов-духов») дают ключ к пониманию той «путаницы понятий», которая так часто приводила в отчаяние историографов первобытной культуры и признавалась ими неподдающейся строгому научному учету – той «путаницы понятий», при которой «люди, звери, растения, камни, звезды – все считаются стоящими на одном уровне, все кажутся в одинаковой мере и индивидуальными и одушевленными»[39].
На самом деле, эта «путаница» говорит о своебразной систематизации приобретенного жизненного опыта; на самом деле, первобытный дикарь таким путем, как никак, старался внести некоторое единство в картину мира, какая рисовалась его сознанию. Представители всех царств природы оказывались тесным образом, связанными друг с другом, поставленными, так сказать, на одну дорогу. Связывающий, уравнивающий элемент – воля организатора. Пусть мир материальных явлений хаотичен, пусть, параллельно ему, существует многообразие индивидуальных духовных субстанций: но все эти субстанции однородны, все они, в конечном счете, не что иное, как проявление одного, порядка. Если понятие организующей воли, в известной степени абстрагировалось, если понятие духа такого-то дерева, такой-то реки, такого-то животного уже не совпадает с понятием о личности данного организатора, мыслится, как нечто ему не имманентное, – это обстоятельство отнюдь не говорит, что генетическая связь между означенным духом и означенным организатором, в сознании первобытных дикарей, потеряна. Организатор является единственным посредником между духом и людьми, может оказывать то или иное воздействие на духа, например, заговорить его, запретить ему совершать те или иные акты, или, напротив, побудить его к известным актам: он, по представлению дикарей, властвует над духами и состоит с ними в ближайшем родстве. После своей смерти он, обычно, превращается в какого-нибудь духа. А при жизни он творит великие чудеса.
«В Австралии, в Новой Каледонии, в Новой Зеландии, в Северной Америке, у зулусов, у эскимосов и, вообще, во всех странах света им (т. е. вождям и шаманам-колдунам)[40] приписывается власть вызывать духов или спускаться в их местопребывание. Люди, пользующиеся этим преимуществом, могут также сами обращаться и превращать других в животных. Они даже повелевают атмосферическими явлениями. На них смотрят, говорит старый французский миссионер, «как на настоящих Юпитеров, держащих гром и молнию во своих руках». От них зависит хорошая или дурная погода, они надзирают за громадными животными, которые у древних персов и арийцов Индии также, как у зулусов и ирокезов, посылают или задерживают дождь и производят гром, двигая огромными своими крыльями в облачном пространстве[41]. «Вождь племени может превратить ее во льва, убить таким образом, кого хочет и вновь принять свой обычный вид[42].
Все «материальное», все «телесное» играет роль орудия в руках организатора. Одухотворяя все своей волей – непосредственно воплощая (интроецируя) ее в те или другие объекты, те или другие тела или же пользуясь опосредствованными формами «интроекции»; абстрактными понятиями, оставленными ему в наследство от предыдущих поколений организаторов, – наш организатор разрушает, в представлении первобытного общества, качественные различия между разнородными феноменами «материального» мира. Через понятие о всюду могущей проявляться организаторской воле первобытный дикарь приходит к убеждению, что тела и предметы могут менять свой внешний вид, переходить из одного состояния в другое, подвергаться метаморфозам. Человек может преображаться и в животное, и в растение, и даже в камень, – и наоборот. Отсюда ведут свое начало всевозможные мифы, легенды, сказки о превращениях.
На той же почве возникает учение о так называемом переселении душ метампсихозисе. Но это учение в своей окончательной форме – форме, в которой оно сложилось у египетских жрецов, у орфиков, пифагорейцев и Платона – есть продукт дальнейшей фазы социально-экономического развития. Последователи этого учения оперируют с понятием о духовной субстанции, уже достигшем сравнительно высокой степени отвлечения.
39
Э. Ланг. «Мифология». Перевод под редакцией Н. Н. и В. Н. Харузиных, стр. 96. Э. Ланг принадлежит к числу означенных историографов: он ограничивается простым констатированием «путаницы».
41
Э. Ланг, op. cit, стр. 94. Необходимо отметить, что у народов, стоящих на самом низком уровне культуры, отсутствует яркое различие между организаторами, ведущими сношение с духами, и самими духами; это доказывается примером австралийцев (op. cit. стр. 99).