24.7.16.
Мир и жизнь одно. (5.621.)
Физиологическая жизнь это, конечно, не Жизнь. И ничто не есть физиологическая жизнь. Жизнь это мир.
Этика не изучает мир. Этика должна быть условием мира, подобно логике.
Этика и эстетика одно. (см. 6.421.)
29.7.16.
Ибо фактом логики является то, что она (логика (?) перев.) не хочет стоять в какой-либо логической связи со своим собственным наполнением. И ясно также, что мир счастливого это совсем другой мир, чем мир несчастного. (ср. 6.43.)
Является ли видение действием?
Возможно ли желать хорошего, желать плохого и не желать ничего?
Или только тот счастлив, кто не желает?
"Любить своего ближнего" значило бы желать?
Но может ли кто-то хотеть и еще не быть несчастливым, если желание не достигает полноты (а эта возможность всегда существует)? Хорошо ли, согласно обычным представлениям, не хотеть ничего для ближнего, ни хорошего, ни плохого?
И еще в определенном смысле кажется, что не-хотение есть только добро.
Здесь я еще делаю грубые ошибки!
Можешь быть уверен в этом!
Обычно предполагается, что это дурно, хотеть кому-то еще быть неудачливым. Может ли это быть правильно? Может ли это быть хуже, чем хотелось ему быть удачливым?
Кажется, что здесь все зависит от того, как он хочет?
Кажется, что нельзя сказать более, чем: Живи счастливо!
Мир счастливого это совсем другой мир, чем мир несчастного. (см. 6.43.)
Мир счастливого это счастливый мир.
Тогда может ли существовать мир, который не является ни счастливым, ни несчастливым?
30.7.16.
Когда установлен общий этический закон формы "Ты должен...", первая мысль: "Положим, я этого не сделаю?"
Но ясно, что этика ничего не может сделать путем наказания и награды. Потому этот вопрос о последствиях действия должен быть не важен. По меньшей мере, эти последствия не могут быть событиями. Но должно быть и нечто правильное в этом вопросе помимо прочего. Должен быть какой-то род этического вознаграждения и этического наказания, но они должны быть включены в само действие.
И ясно также, что награда должна быть чем-то приятным, а наказание чем-то неприятным. (6.422.)
Я продолжаю возвращаться к этому! Просто счастливая жизнь хороша, несчастливая дурна. И если я теперь спрашиваю себя: Почему бы мне жить счастливо, это само по себе кажется мне тавтологическим вопросом; счастливая жизнь кажется самооправданной, кажется, что только она есть единственно правильная жизнь.
Но это действительно в каком-то смысле глубоко таинственно: ясно, что этика не может быть выражена! (ср. 6.421.)
Но мы могли бы сказать: Счастливая жизнь представляется в каком-то смысле более гармоничной, чем несчастливая. Но в каком смысле?
Что является объективным показателем счастливой, гармоничной жизни? Тут опять ясно, что не может быть такого показателя, который мог бы быть описан.
Этот показатель не может быть физическим, но только метафизическим, трансцендентальным.
Этика трансцендентальна. (см. 6.421.)
1.8.16.
То, как значат вещи, есть Бог.
Бог есть то, как значат вещи.
Только из сознания уникальности моей жизни возникает религия наука искусство.
2.8.16.
И это сознание есть сама жизнь.
Может ли быть какая-то другая этика, если нет живого существа, кроме меня?
Если этика может быть определена для того, что было бы чем-то основополагающим, то да.
Если я прав, тогда нет ничего более достаточного для этического суждения, чем этот мир так, каким он дан.
Тогда мир сам по себе не является ни добром, ни злом.
Но это должно быть все равно, постольку поскольку это касается этики, существует ли живая материя или нет.
И ясно, что мир, в котором есть только мертвая материя, сам по себе ни добр, ни зол, и даже мир живых существ может сам по себе не быть ни добрым, ни злым.
Добро и зло входят только через субъект.
И субъект это не часть мира, но граница мира. (ср. 5.632.)
Возможно было бы сказать (в стиле Шопенгауэра): не мир Представления добр или зол, но волеизъявляющий субъект.
Я сознаю полную затемненность всех этих предложений.
Исходя из сказанного, волеизъявляющий субъект тогда должен бы быть счастлив или несчастлив, и счастье и несчастье не могут быть частью мира.
Так как субъект это не часть мира, а исходная предпосылка его существования, то добро и зло, которые являются предикатами субъекта, не являются свойствами мира.