Глава 1 За решёткой
Сирнан или Сир (как его чаще звали и в банде, и сейчас, в камере) мирно лежал на своей козырной шконке и занимался делом, необычным для людей его происхождения и положения.
Он читал.
Был в его жизни эпизод, когда юный Сирнан работал разносчиком газет; тогда-то он и выучился грамоте, попутно пристрастившись к печатному слову. Восьмилетний сирота при живых родителях — еды на ребёнка не хватало, да и в жилище, представлявшем собой огороженную тряпкой четвертушку комнатки в дешёвом доходном доме, для такого здорового лба места не нашлось, — сумевший пристроиться на улице, имел достаточно веры в светлое будущее. Он даже познакомился с одним старым букинистом, который за регулярную уборку его жилья, стирку одежды и чистку обуви позволил новообретённому бесплатному слуге читать потрёпанные временем и небрежным отношением гимназические учебники.
Смышлёный и усердный паренёк, несмотря на усталость после не такой уж и лёгкой работы на улице и не менее тяжёлого для ребёнка труда по натаскиванию воды, стирке, мытью полов и прочей уборке, упорно постигал азы грамоты, счёта и иных наук, в будущем надеясь хорошо пристроиться, как самостоятельно выучившийся.
Но жизнь, как водится, макнула маленького мечтателя в своё говно.
Конфликт с другими мальчишками-газетчиками, поножовщина (дети бедноты никогда не являлись нежными цветочками, каждый уважающий себя пацан имел при себе хотя бы свинчатку или длинный заточенный гвоздь). Заметивший потасовку полицейский, что, схватив Сирнана, сам получил удар ножом от перепуганного ребёнка… Бегство, навсегда брошенное рабочее место. Затем голод, воровство, банда таких же беспризорников. Переход под крыло взрослых бандитов, заметивших хваткого мальца, взросление и продвижение в иерархии банды…
Грязь, кровь, подлость и жестокость, которых стало ещё больше.
Со временем стало больше и денег, коих стало хватать не только на выживание, но и на разгульный образ жизни. Чем Сир, впрочем, не злоупотреблял, ведь расслабиться — означало потерять хватку и умереть от клыков «молодых волков», которые только того и ждут.
А потом жизнь макнула в говно и его банду. Насколько знал Сирнан, из руководящего состава удачно сдаться полиции и пересидеть поднявшуюся волну в тюрьме — имевшиеся накопления и связи практически гарантировали скорое освобождение — повезло только ему. Может, кто-то сумел залечь на дно, оставшись на воле, но вряд ли. Занявшие их место конкуренты позаботятся о недобитках — слишком влиятельных и потому опасных, буйных или просто не желающих устраиваться под крылом нового босса.
Теперь этот человек, ослабив давно приросшую к лицу маску коварного, жестокого и безжалостного преступника, под светом пробивающихся из-за решётки солнечных лучей, читал свежую — всего недельной давности — газету. И найдя статью с литографией пляшущего мальчонки — такого же, как и он когда-то, беспризорника, но сумевшего выжить и пристроиться в этом пожирающем надежды городе — Сир ненадолго вспомнил и своё детство. Жёсткое, изрезанное шрамами лицо немного смягчилось.
Жалел ли он о прошлом? Иногда.
С высоты нынешнего опыта мужчина видел, как мог бы устроиться даже лучше нынешнего и при этом не стать бандитом. Но также он понимал, что ему грех жаловаться. Лишь примерно треть сумевших пережить младенческий и ползунковый возраст детей бедняков дотягивает до шестнадцати, остальные умирают от голода, болезней, поганой еды, сомнительной выпивки, чужих кулаков, вредной или опасной работы, вроде чистки работающих станков, нормально подлезть под которые способен только ребёнок, и много от чего ещё — всего и не перечислишь.
И это если говорить о мальчиках. Девочкам, на взгляд Сира, труднее и безнадёжнее: или сноси колотушки мужа — по факту твоего полноправного хозяина — или становись шалавой и получай по мордам от пьяных клиентов и сутенёров. Исключения исчезающе редки.
Злое в трущобах и рабочих кварталах бытие, безрадостное.
Мальчикам, а потом и мужчинам, как упоминалось, легче, но не так чтоб намного: ведь после шестнадцати, с полноправным вхождением во взрослую жизнь, битва за выживание проще не становится. В свои тридцать семь Сирнан пусть и начал чувствовать некоторые отголоски неспокойной молодости, но всё равно оставался полным сил крепким мужчиной, а какой-нибудь портовый грузчик и в двадцать семь мог стать еле живой развалиной с напрочь убитым позвоночником.
Нет, не стоит жалеть. Бандиты всегда были и будут, а он, по своему собственному мнению, не самый худший из них.