Хотя, конечно, есть и иные способы.
От входа в помещение с горячими бассейнами, к которому моё плавающее на спине тело располагалось спиной, послышался едва заметный звук открывающейся и закрывающейся двери. Затем тихая, но всё же различимая, чуть прихрамывающая походка босых ног одной любящей подкрадываться, но сейчас не пытающейся играть в скрытное проникновение особы. А в конце — негромкий плеск погрузившегося в воду тела.
— Знала бы ты, как мило со стороны выглядит твоё трогательное одиночество, — интимно прошептала Сена, что подошла сзади-справа и нежно меня приобняла, одновременно поддерживая под головой, дабы плавание на спине не превратилось в неожиданное погружение. — Так и хочется обнять, зацеловать, загладить и затискать эту грустную и одинокую милашку!
Следуя заявленному плану, схваченную девочку-волшебницу погладили по влажным волосам, а потом поцеловали в нос, обдав приятным запахом какой-то карамели.
— Знала бы ты, как я «люблю», когда это одиночество прерывают без предупреждения, — недовольно ворчу.
Всё же пусть визит Сены вызвал в большей мере положительные чувства, оттенок недовольства за прерванные размышления тоже присутствовал.
— И я понимаю, что благодаря своему сложению похожа на ребёнка, — с этими словами встаю на дно мини-бассейна — или как эта штука правильно называется? — благо он был мелковат и позволял стоять, даже обладая печально-невысоким ростом. — Но для выплёскивания своих нереализованных родительских инстинктов лучше поищи иную цель. Не люблю, когда кто-то низводит меня на уровень несамостоятельного существа, нуждающегося в защите и опеке.
— Цундере, — отбила Сена. — Но в таком виде ты тоже ничего. И мои инстинкты совсем не родительские. Хотя, если ты хочешь… — убийца облизнула яркие губки, — Позволь этой мамочке тебя поцеловать, моя сладкая маленькая девочка.
— Извращенка, — фыркнула я, на что подруга лишь улыбнулась, будто хорошему комплименту.
А потом шагнула вперёд.
Меня поцеловали в лоб, в щёку, куснули за ухо, а после язычок «извращённой мамочки» влажно скользнул по щеке, чтобы раздвинуть мне губы и проникнуть дальше, встретившись и сплетясь в танце с моим.
С готовностью отвечаю на поцелуй. Приятно. Сена хорошо целуется. Да и её шаловливые ручки тоже отлично знают что делать. Как и мои.
— Чего ты такая грустная сегодня? — спросила раскрасневшаяся девушка, когда мы, вдоволь нацеловавшись, перекочевали к бортику, где под водой прятались удобные каменные сиденья. — У нас там, между прочим, Кей целое водно-воздушное шоу устроил. Вот вроде балбес-балбесом, но как живой аттракцион он со своим тейгу небесполезен.
— Устала, — честно признаюсь я, улыбнувшись шутке подруги.
Организовать аттракцион, где главным действующим механизмом является один из легендарных древних артефактов — это очень похоже на Кей Ли. Интересно, что бы сказал кто-то из начальников Базы или посторонних воителей, увидь такое «святотатство»?
Касаемо моей моральной усталости: пусть приход Сены и последующие поцелуи с ласками меня и взбодрили, но до конца меланхолию они всё же не изгнали. Я могла бы имитировать бодрое и даже весёлое настроение, но не видела в этом смысла. Наша проныра достаточно проницательна, чтобы заметить не слишком хорошо скрытую игру, а напрягаться и надевать способную её обмануть полноценную маску — контрпродуктивно.
— Ты же наладила управление этими кабинетными бездельниками, и теперь бумажек с каждым днём меньше, не? Какая усталость? Даже я теперь иногда начинаю скучать. А ведь поначалу тонула в потоке этих гадских отчётов, документов, прошений и кляуз. Или ты про заварушку в городке северян? Да? Там ты круто отожгла! До сих пор жалею, что не смогла увидеть, как ты надираешь зад и выдёргиваешь ноги тому наглому монстролюбу, припёршемуся, куда его и шайку примазавшихся голодранцев не звали. Но с его меньшими зверушками и революционными дружками наши повеселились славно! Опять без меня, правда, — девушка издала вздох.
Неспособность участвовать в боевых операциях всё ещё угнетала тихую убийцу. Ну, хотя бы бесполезной она себя теперь не считает: исцеление работой — и немного любовью, хех — прошло успешно.
— И это было даже не вчера, — продолжила Сена. — Вчера ты вообще, когда не работала, целый день медитировала. Даже покувыркаться в постельке не захотела. И сегодня опять убежала ото всех и от меня. Я тебе что, разонравилась? — острый пальчик ткнул меня в живот, а его обладательница уставилась глаза в глаза нарочито подозрительным взглядом.
— Нет, — качаю головой. — Меня скорее удивляет, что не произошло обратного. Ты ведь не получила почти ни одного знака внимания. Считай, только в ответ на свои собственные приставания.
— Может, ты покорила меня своим образом милой цундере-некромантки и кровавой стесняшки? — хихикнула проныра. — А может, мне хватает внимания и в виде наставлений, процедур и тренировок, которые одна запредельно талантливая особа придумала специально для своей раненой подружки.
— Не такая уж я и талантливая. Просто духовное восприятие повезло развить. И хватит называть меня цундере! — пихаю локтём эту вредную особу.
— Ну, наконец-то хоть какие-то эмоции! А то киснешь здесь, словно капуста в кадке! Давай, выкладывай! Чего это ты вдруг так «устала»?!
— Ничего особого, хандрю просто. От миссии устала, от напряжения. Планировала, что всё пройдёт гораздо лучше и глаже, а на деле…
— А что на деле? — удивилась Сена, которая, как оказалось, принесла с собой небольшой холодильный ящик с напитками и фруктами, откуда выудила пару полулитровых бутылок с минералкой, одну из которых подала мне. — Прекрасно же всё. — Порт цел, город тоже, с охраной границы всё наладили, ребятки из Красной дивизии даже в наступление перешли.
— Угу, перешли, — глотнув прохладной водички, дёрнула я уголком рта. — Только чтобы этого добиться, пришлось хорошенько надавить на рычаги в столице региона. А потом устроить чуть ли не вооружённый переворот и массовые репрессии здесь. И запущенные процессы продолжают идти, требуя постоянного контроля. Потому что если не контролировать, то завершатся они не в нашу пользу. Вон, в некоторых газетёнках меня уже не только Повелительницей Падали, а и Палачом Севера называют. В благодарность за спокойные границы и многие тысячи спасённых жизней, наверное, — саркастичная усмешка. — Зато тех тварей, которые убили Мастера Джона и чуть не репрессировали его реально героических бойцов — активно пытаются оправдать. И ведь получается!
Издаю злой, немного горький смешок.
— Некоторые особо одарённые даже норовят намекнуть, будто мы сами организовали покушение на себя. Якобы для того, чтобы получить повод для своего ответного хода. А то, что этот ход изначально направлен на устранение предателей, подрывающих обороноспособность Империи во время войны — деликатно забыли. Это ведь неважные и никому не нужные глупости, блин! — Вздыхаю. — И ведь не агенты западников это талдычат, я специально проверяла! Просто сами по себе такие интеллектуально и морально прекрасные персонажи с интересами, не уходящими дальше своей задницы, сидящей на ими же подпиливаемом суку. Ну, или корыстные подпевалы тех умников, которых оскорбляет столь наглое поведение чужаков из столичной разведки в «их» регионе. Жадные тупые вырожденцы!
— Моу! Ты сама говорила, что нас — и Службу разведки вообще — не сильно любят среди местного бомонда, — сказала Сена, со своей привычной хитроватой улыбкой стирая с уголка моего рта каплю воды, стёкшую с мокрой шевелюры. — Так чего теперь пыхтишь и дымишь, как маленькая паровая машинка северян? Такая масштабная миссия и до сих пор без потерь — тут радоваться надо! Ещё самым настоящим тейгу для нашего балабола разжились. Красота и милота со всех сторон! Или… неужели нашей хорошенькой любительнице сладкого и убийств не хватило крови — и теперь она грустит, потому что нельзя убить совсем всех-всех несогласных? Как сказал бы один наш знакомый: ай-ай-ай, какая плохая девочка! А плохую девочку нужно… наказать!