Словно… словно он имел не только материальную оболочку, но и какую-то иную, о существовании которой он раньше даже не подозревал. Неужели цель непонятной процедуры именно в ней?
Однако задумываться над подобными отстранёнными вещами с каждой секундой становилось всё труднее. Ведь непонятное, но однозначно неприятное и опасное влияние продолжало нарастать.
— Что за хуйня?! Я не хочу умирать! — завизжала бандитка. — Йи-и-и-ра! — одновременно яростно и испуганно заорала она, бессмысленно пытаясь сорвать прочные крепления. — Я не сдохну! Не сдохну! Йи-и-и-ра!!! — сила грозящего их убить воздействия нарастала, вместе с ней росла громкость и отчаянье терзающего уши визга-рыка. — Йи-и-и-р-р!!! А-а-а!!! А-а-а-а-а-а!!!
Сам Костоправ тоже хрипло рычал, пытаясь вырваться из оков. Не из-за надежды освободиться и убежать за пределы запертой на бронированную дверь комнаты, а просто из необходимости делать хоть что-то.
Зафиксированный справа товарищ по несчастью, скуля от страха и боли, бессистемно бился в паническом припадке, ещё один пытался вырваться — так же, как и Костоправ; но движения его казались уж слишком равномерными, будто он впал в своеобразный транс. Последний, бледный как полотно, с посиневшими губами и пустым взглядом смотрел в никуда. Лишь то, что он продолжал стоять, а не обвис в оковах, да прерывистое дыхание подтверждали, что этот человек всё ещё жив.
Ну а бандитка продолжала орать:
— Ра-а-а-а!!! И-и-и-и-и!!!
«Вот и всё», — как-то очень спокойно и отстранённо подумал мужчина, когда незримый пресс, казалось, приблизился к той границе, где он их всех убьёт.
Но тут давление неведомой силы ослабло. Оно не пропало, нет, но снизилось достаточно, чтобы доведённым до ручки людям стало почти хорошо.
— А-а-а?! — как будто бы изменила тональность своего визга крикливая баба.
— Кха, твари… — непонятно кому выплюнул чуть выдохнувший Костоправ.
* * *
Тем временем в соседней комнате, за хорошо защищённой от проникновения звука стеной и дверью, юная брюнетка что-то увлечённо писала. Человеку, не знакомому с контекстом, могло показаться, что прикусившая губу молоденькая девчушка делится с дневником своими сердечными делами или, например, пишет письмо. Но нет: карандашный грифель тихо шуршал по бумаге, стремительно выписывая результаты очередного построенного на чужой боли эксперимента. Во благо людей и науки, конечно же.
Ну, и личных интересов одной некроманси.
«Для инициации талантов средне-низкого уровня — заранее принятых препаратов, помещения, изолированного от внешних биений природного фона и одного только духовного давления в качестве внешнего воздействия — недостаточно, — черкнул карандаш. — Даже в случае нарастания его до околокритических значений, — после полусекундных раздумий появилась новая строчка, за которой стали появляться следующие. — Судя по реакции энергетического тела, у двух образцов из пяти есть небольшой шанс на успех, но риск гибели выше. Смерть остальных гарантирована. Возможно, для требуемой реакции нужна внешняя угроза, как катализатор», — тонкие пальцы несколько раз крутнули карандаш, а потом вновь поднесли его к бумаге, дабы подвести заключение:
«Довести статистику хотя бы до сотни испытуемых. Попробовать повысить качество изоляции и/или повысить фон природной силы. Набрать статистику закритического воздействия на смертниках».
Почесав висок, девушка перелистнула пару свободных страниц и вывела новую надпись-заглавие:
«Реакция на внешнюю угрозу (монстра) под эффектом умеренно-высокого духовного давления».
* * *
Не успели измученные люди перевести дух, как за закрытой тканью клеткой что-то зарычало и завозилось. Очевидно «надёжно усыплённый» монстр тоже почувствовал влияние непонятной силы и пришёл в себя.
Гдах! Бух! Да-дах! — содрогнулась клетка под тяжёлыми ударами. Затем что-то треснуло, лязгнуло и упало. Распахнувшаяся решетчатая дверь сорвала ткань и продемонстрировала мощную фигуру злобно скалящего крупные клыки монстра-примата.
— Да вы, блядь, издеваетесь! — выплюнул Костоправ.
— Блядь-лядь-лядь, — вторя ему, зачастили откуда-то сбоку, но мужчина не стал поворачиваться, а принялся молча и изо всех сил пытаться порвать петли или вырвать их из крепежей.
Обрушившийся на них ранее невидимый пресс, не имел выраженной формы, с которой можно что-то сделать. Даже идея вырваться не выглядела такой уж хорошей. Двери помещения внушали немалое почтение своей толщиной, и что делать после освобождения из оков было решительно непонятно. По этой причине Костоправ, как и его сохранившие более-менее трезвый разум товарищи по несчастью, пусть и дёргался в притянувших конечности к стене тканевых петлях, но… Как-то без огонька, что ли? Подсознательно понимая, что от непонятного нематериального воздействия никуда не деться.
Зато наглядный здоровенный и клыкастый монстр, чей вид оттеснял разум и будил в крови древние инстинкты человеческой расы, тысячи лет страдавшей от подобных тварей, был более чем материален. Напрягая могучие мускулы, мужчина, остро не желающей стать кормом для твари, которой даже не способен сопротивляться, изо всех сил пытался вырваться. Если нельзя убежать, то он желал хотя бы погибнуть в драке, а не пожираемым заживо. Петли и крепления трещали и скрипели — или это его собственные жилы и кости? — но продолжали держать.
А тварь как-то не торопилась бросаться вперёд и жрать первого попавшегося. Остановившись, примат-переросток стал принюхиваться, периодически скалясь. Переводя взгляд с одного пленника на другого, демонический зверь будто бы выбирал себе наиболее аппетитную жертву.
— Блядь-лядь-лядь, — продолжали бубнить сбоку.
Бандитка тоже заорала. К удивлению Костоправа, женщина сумела сначала разорвать петлю на правой руке, а потом и освободить другие конечности. И всё это под любопытным взглядом весело скалящегося монстра. Интересно ему, образине!
— Помоги… — начал было мужчина, но увидев, как вопящая дурниной баба пролетела к двери и стала по ней на удивление сильно колотить, оборвал себя — эта и трубный рёв не услышит.
Монстр оскалил клыки, будто бы в усмешке — хотя, почему будто? Умная тварюга, ну вот точно скалилась! Паскуда! — и сделал шаг к пристёгнутым к стенке мужчинам.
С невнятным ругательством Костоправ рванулся, ещё раз… и, к своему удивлению, ощутил, что ранее не поддающиеся усилиям петли не так уж и прочны! С треском и болью от разодранной кожи, прошитая ткань порвалась. Мужчина вырвался из оков… и лицом к лицу столкнулся со сделавшим широкий шаг навстречу прямоходящим монстром-обезьяной.
— Н-на! — нанёс человек сильный и резкий прямой удар в скалящуюся харю противника.
Однако демоническому зверю один из лучших (да нет, определённо лучший!) ударов Костоправа не показался сколь либо впечатляющим. Неразличимо быстро уклонившись, монстр ленивым движением кисти отбросил в сторону тело — между прочим, массой за центнер! — так, будто оно являлось сделанной из ткани и пуха детской игрушкой. Правда, самому человеку никакой лёгкости ощутить не удалось: его словно бревном садануло.
Рёбра на удивление остались целы, но оглушило и сбило дыхание изрядно.
Тем временем та, кто смотрела через глаза немёртвого монстра, а также воспринимала энергетику прикованных претендентов и освободившихся новоиспечённых Неофитов, решила начать новый этап своего не слишком гуманного, но по меркам Империи, в общем-то, и не особенно жестокого эксперимента. В конце концов, люди — особенно такие, как эти — готовы платить за силу и чем-то гораздо большим, нежели минуты ужаса и, возможно, лёгкие травмы.
Убедившись, что последний из потенциально подходящих для пробуждения кандидатов не собирается приходить в тонус от вида Эйпмана, скалящегося ему в лицо, она направила на «упрямца» узконаправленный всплеск КИ низко-средней интенсивности, замешанного на хорошей толике деэмпатии.