Становясь старше, мальчик всё чаще ощущал, словно он не глава Империи, а какой-то автомат, нужный лишь для сидения на троне и шлёпанья утвердительных или запретительных печатей на подносимых к нему указах. Впрочем, он не спешил возмущаться и менять манеру поведения оторванного от жизни ребёнка. Макото сызмальства любил историю своей страны, сначала слушая, а потом и читая о славных победах Императоров и военачальников прошлого. И пускай он, как и любой мальчишка, больше увлекался славными битвами с иноземцами и монстрами, а библиотека юного любителя преданий о свершениях предков фильтровалась от «скучной политики», время от времени на глаза попадались и записи о внутренних процессах в его стране. Заговоры, интриги, слабые правители, становящиеся проводниками воли кучки жадных вельмож…
С некоторым холодком юный государь узнавал в описаниях ряда слабовольных, зависимых, правящих лишь формально Императоров и себя.
Он, разумеется, признавал, что ещё слишком неопытен и недостаточно знает, дабы самолично управлять Империей, а добродушный и смешливый Онест, который фактически его вырастил и которому юный государь симпатизировал, мало походил на злого вельможу — но вопросы всё равно возникали. Так, однажды задумавшись, мальчик пришёл к выводу, что если премьер-министр — злой, то ему и положиться не на кого, ведь все остальные тоже не заслуживают доверия.
Строгого и сурового Будо маленький Макото не понимал и побаивался. Министр внутренних дел Сейги любил ругать всех окружающих — но и только: никаких внятных предложений или личных инициатив Император от него не слышал, только критику других. Старый Ёкан — министр культуры и просвещения, пусть и умел красиво говорить, а также писал стихи и песни, вызывал какое-то подспудное отвращение, даже сильнее, чем погибший от несчастного случая весёлый и улыбчивый министр обороны Кокэй. Министр разведки Сайкю и вовсе походил на какого-нибудь типичного интригана из театральной пьесы. И остальные не лучше.
Придворных несовершеннолетний Император и вовсе не учитывал: странным образом вокруг него собрались личности исключительно пустые и льстивые. Только премьер-министр выделялся на этом безрадостном фоне неприветливых, неприятных или неумных — даже с точки зрения ребёнка — личностей.
Получалось, что если всё плохо, то он, якобы хозяин страны — не более, чем птица в золотой клетке Дворца, изолированная от остальной Империи. Не на кого положиться, не от кого узнать истинное положение вещей, не на кого опереться, дабы начать что-то менять, не от кого ожидать защиты…
Страшно.
Поэтому мальчик предпочитал не думать о такой возможности. В конце концов, даже если Министр окажется не таким хорошим человеком, как выглядит, он всё равно будет его защищать — как гаранта своего нынешнего высочайшего положения.
— Вот, ваше величество, поставьте печать здесь, — Онест положил на стол новую бумагу.
Император со вздохом придвинул её поближе.
Поймав взгляд Макото, толстый министр добродушно улыбнулся в усы.
— Вы утомились? Ничего, ваше величество, осталось совсем немного, — сказал он, откусив кусочек своего любимого чуть подвяленного мяса, — и мы вместе сможем отправиться на обед. Вы же не хотите оставить верных вам и Империи людей без награды, а смутьянов и предателей без наказания?
— Конечно, нет! Мой долг Императора — воздать по заслугам каждому! — воскликнул мальчик, поймав странный взгляд от Министра.
— Ку-фу-фу, — рассмеялся Онест, — похвальная самоотверженность, ваше величество. Значит, мне не нужно отменять вечернюю церемонию вручения наград?
— Опять будут приходить эти скучные старики, — вздохнул парнишка, которому церемонии награждения успели надоесть ещё в детстве. Ну, то есть, когда он был совсем маленьким. Постоянно говорить и выслушивать одно и то же — невероятно скучное занятие.
Взгляд юного венценосца, ставящего очередную печать, зацепился за очередной указ о награждении. На этот раз одному из министерских функционеров жаловалась земля близ Столицы. Император смутно припоминал, что с неделю назад это владение отобрали у рода каких-то предателей.
— Министр... люди правда недовольны моим правлением? Если у нас рядом со стенами моего Дворца начался такой опасный бунт, то, значит, было много недовольных, верно?
— Ну что вы, ваше величество! — всплеснул руками Онест. — Народ вас любит, ку-фу-фу. Бунтовали бандиты и бродяги, которые вместо честного труда на благо Трона решили снюхаться с мятежниками и вместе устроить грабежи и погромы. Мы быстро с ними разобрались. Если бы не добровольные и невольные помощники бунтовщиков среди владетелей и политических авантюристов, то наш отважный предводитель столичной полиции, Огр, расправился бы с преступниками в первый же день. К сожалению, этих говорунов, вечно желающих получить лишний кусочек влияния или популярности, слишком много, — министр жадно вцепился в своё мясо. — Мы, верные слуги вашего величества, неустанно боремся за порядок и благосостояние в вашей Империи, но вы сами знаете, как нам мешают эти популисты из Палаты лордов. Очень грустно, что наша аристократия ставит свой комфорт и свободу выше государственной необходимости и блокирует все «посягательства», якобы направленные на них.
— Но если этот мятеж маленький и ненастоящий, то зачем тогда столько наград? — любопытно спросил Макото, которому эта тема была много интереснее вредных стариков из Палаты лордов, на обсуждение которых хотел перескочить Онест.
— Нужно демонстрировать верным вам людям, что их труд ценят, — разрывая крепкими зубами новый кусок чуть подсолённого, почти что сырого мяса, ответил премьер-министр, ничуть не расстроенный тем, что не смог ещё раз покритиковать имперский парламент.
— Но разве нельзя позвать на награждение кого-нибудь не такого скучного, как новый кланяющийся старик?
— Ку-фу-фу, — добродушно хохотнув, Онест огладил бороду и хитро посмотрел на своего подопечного. — Неужели вам так надоел этот старик, что вы не хотите видеть других?
— Ну что вы, Министр! Вы ещё совсем не старый!
— Рад, что ваше величество так считает, — сложив руки на упитанном животе, с улыбкой сказал Онест. — Кого же вы хотели бы наградить, если не секрет?
— Хотя бы ту воительницу, Куроме, — ответил Макото, который, пусть вначале и отнёсся к сестре Кровавой Акаме с некоторым предубеждением, но после личного знакомства резко изменил заочно сформированное мнение.
Редко в чьих глазах удавалось заметить не подобострастие слуг, благоговение простых служак, случайным ветром занесённых пред очи государя, или сокрытое за дружелюбием желание использовать, что читалось на лицах придворных, а искреннюю симпатию и отношение, словно к равному. Со скидкой на разницу в статусе, разумеется. Он даже пригласил почти ровесницу на празднование своего дня рождения, желая увидеть хотя бы одно настоящее лицо на фоне бесчисленных масок дворян. К сожалению, самая молодая в Империи владелица тейгу в ранге Мастера боя оказалась вынуждена отправиться на край страны, дабы защитить её жителей от чудовищ, бунтовщиков и бандитов.
Первое время Макото интересовался у Онеста судьбой новой знакомой, однако обидевшись и засмущавшись от его шутки по поводу проснувшегося мужского начала, перестал заводить разговоры на эту тему. По прошествии нескольких недель встреча забылась, а темноглазая воительница, вытесненная новыми впечатлениями, вылетела из головы, однако волна слухов об ученице Будо, порождённая дошедшими до Дворца новостями, коснулась и ушей Императора, который быстро вспомнил о забытом интересе.
Куроме не скучная, поболтать с ней о сражении со всамделишним древним чудовищем будет в сто раз интереснее, чем участвовать в очередной церемонии награждения или отдавать высочайшие приказы на казнь.
И… он слышал, как Будо говорил, что Куроме сильная и быстро развивается. Может, удастся наладить с ней отношения и получить верную и могущественную приближённую. У всех успешных Императоров прошлого были такие, значит, это важно. А во времена ранней и средней Империи все хозяева Императорских Артефактов и вовсе входили в прославленный орден Имперских Рыцарей, который подчинялся лично монарху. Жаль, что он перестал существовать после восстания Чёрного Принца.