На общем собрании всех политических ссыльных против большевиков сомкнутым строем выступили меньшевики и эсеры. Единственное, к чему они призывали, — не торопиться. Большевики же требовали решительных действий. Их поддержали участники кружка «Юный социал-демократ», ставшие полноправными членами большевистской фракции. Голосование закончилось в пользу большевиков. Видя, что они могут оказаться у разбитого корыта, меньшевики и эсеры согласились примкнуть к большевикам.
Было созвано общегородское собрание, избравшее Комитет общественной безопасности. В него вошли Петровский, Ярославский, Орджоникидзе, Максим Аммосов и эсер Соловьев. Председателем Комитета стал Петровский.
В тот же день делегация Комитета во главе с Петровским направилась к резиденции вице-губернатора. Путь делегатам преградил полицейский караул.
— Стой! Кто такие?
— Доложите вице-губернатору: прибыл Комитет общественной безопасности, избранный городским народным собранием.
Полицейский чин пробыл у губернатора недолго.
— Его превосходительство не признает вашего Комитета. Приказываем вам разойтись по домам.
— Ну что ж, — усмехнулся Петровский. — Мы примем свои меры.
Ночью вооруженными силами Комитета были заняты телеграф, телефонная станция, казначейство, здание городской думы и типография. Уосук участвовал во взятии типографии.
Обошлось без перестрелки: рабочие сами открыли ворота.
Уосук расставил людей по постам, а сам расположился в конторке мастера.
— Товарищ комиссар, — подошел к нему наборщик Жилин, — тут у нас печатается воззвание вице-губернатора. Что делать?
— Приостановите печатание. Я сейчас свяжусь с Комитетом.
Уосук заранее знал, что скажут в Комитете, но ему по-мальчишески хотелось поговорить по телефону — впервые в жизни. Он снял трубку.
— Телефонная станция слушает, — услышал он голос Миши Ксенофонтова.
— Миша, что ли? Ты что там делаешь?
— А, Иосиф! Мы заняли станцию. Тебе что надо?
— Дай Комитет.
— Даю!
Через мгновение в трубке послышалось:
— Петровский слушает.
— Товарищ председатель Комитета, это я, Токуров. Из типографии. Здесь печатается контрреволюционное воззвание губернатора. Как поступить?
— Что за вопрос! Машину остановить, набор рассыпать, отпечатанные экземпляры уничтожить.
— Понятно, товарищ председатель Комитета!
— Чудаки! Губернатор окружен, а они его бредни на бумагу переносят.
— Окружен, Григорий Иванович?
— А что же, шутить с ним будем? Хватит, товарищ Иосиф, нашутились!
Уосук не сразу положил трубку. Какое все-таки чудо телефон…
Между тем вице-губернатор созвал по телефону на совещание чиновников областного управления и полиции. Он не знал, что телефонная станция давно в руках большевиков. Контролировавший все переговоры Тизенгаузена Миша Ксенофонтов сообщил в Комитет время совещания и пароль.
Ровно в 11 вечера Комитет общественной безопасности в полном составе подошел к резиденции.
— Стой! Кто идет?
— Свои! — Петровский назвал пароль.
— На совещание?
— Да, припоздали малость…
— Проходите!
Начальник караула козырнул и отступил в сторону.
Из кабинета доносился голос Тизенгаузена:
— Господа, пора обсудить наше положение. Связь с Иркутском и Петроградом прервана, за сегодняшний день я не получил ни одной депеши…
— Депеша есть! Сейчас я вам ее прочту. — Петровский решительно шагнул на середину кабинета.
Вслед за ним вошли и остальные члены Комитета.
— Кто такие? Откуда? — испуганно и возмущенно заговорили царские чиновники.
— Мы — Комитет общественной безопасности, избранный революционным народом. Телеграф в наших руках. Потому вы, господин вице-губернатор, ничего не получали. Извините! Одну из телеграмм мы принесли.
Он развернул телеграмму и прочел:
— «Якутскому вице-губернатору. Сообщаю, что власть в стране сосредоточена в руках Временного правительства. Предлагаю без всяческого сопротивления передать всю военную, полицейскую и гражданскую власть местным органам правительства».
— От кого? От кого телеграмма?
— Подписана премьер-министром Временного правительства. Впрочем, читайте сами!
Петровский подал телеграмму Тизенгаузену.
— Позвольте… да ведь это же ссыльный большевик Петровский! — взревел полицмейстер Рубцов.
— Бывший ссыльный. Равно, как и вы — бывший полицмейстер, господин Рубцов, — насмешливо произнес Петровский.