Мне хочется, чтобы этот труд не пропал даром, чтобы вы взяли музей под свою постоянную опеку, оказывали ему всестороннюю помощь.
Покидая Якутскую область, я верю в силы народные, верю в то, что население Якутской области приобщится ко всем завоеваниям человеческой мысли, как приобщается в эти дни к политической и гражданской жизни».
— Мы продолжим ваше дело. Во всем, — тихо сказал Уосук, боясь расплакаться.
Ярославский понял его состояние.
— Ну-ну, — пригрозил он пальцем, — не реветь, социал-демократы!
Загудела сирена. Пароход отошел от пристани. Юноши долго махали вслед ему руками.
В Якутии, расположенной за много тысяч верст от столицы, революционные события происходили совсем иначе, чем в центре. После Февральской революции управление областью взяли в свои руки большевики. Когда же большинство их покинуло Якутск, власть перешла к эсерам и меньшевикам. Областной комиссар эсер Соловьев распустил Комитет общественной безопасности и взамен сколотил свой — Комитет общества защиты революции. Из местных казаков и бывших царских полицейских были созданы вооруженные контрреволюционные силы.
Весть об Октябрьской революции лишь озлобила новых правителей области. В то время как по всей стране триумфально шествовала Советская власть, в Якутске свирепствовала реакция.
Обстановка накалялась. 22 февраля 1918 года Соловьев созвал представителей всех контрреволюционных организаций. Сборище вынесло решение: «Не признавать Октябрьскую революцию и Советскую власть; считать Якутскую область автономной, не подчиняющейся центру; организовать Областной совет».
Но и большевики не сидели сложа руки. 27 февраля под их руководством забастовали рабочие типографии, мельницы, почты и телеграфа. Вслед за тем бросали работу металлисты, грузчики, часовщики и парикмахеры. Забастовщики вышли на улицы, неся лозунги: «Долой буржуазный Областной совет!», «Вся власть Советам рабочих депутатов!».
В подготовке забастовки и демонстрации активное участие принимали бывшие члены кружка «Юный социал-демократ». Работы было много, у парней не хватало времени выспаться. Иногда Максим вздыхал:
— Эх, нет Платона!
Платон еще летом уехал в Томск, мечтая поступить в университет.
Напуганный мощным забастовочным движением, Областной совет приказал начальнику городской милиции эсеру Бондалетову арестовать большевиков.
Глубокой ночью в дверь резко и грубо постучали. Уосук вскинул голову. Он сразу понял, что за ночные гости пожаловали к нему, и бросился к окну. В сумраке чернели два силуэта в погонах. «Двое под окном, да еще у двери… — лихорадочно соображал Уосук. — Не уйти». С сильно бьющимся сердцем он снова лег в постель и натянул одеяло на голову. «Спокойно. Главное — спокойствие».
Из передней донесся голос хозяйки:
— Кто там?
— Открывай! Милиция!..
— Если по делу, — не дослушав, продолжала старушка, — то приходите завтра! Ночью я в дом никого не пускаю!
— Да откроешь ли ты? — пришли в ярость за дверью. — Сказано — милиция! Взломаем дверь.
«Спокойно. Спокойно…» — повторял про себя Уосук.
Загремел засов. В передней застучали подкованные сапоги.
— Здесь живет Токуров?
— Нет. Ошиблись, — ответила хозяйка.
— Как ошиблись? Вот адрес. Приказано взять большевика Токурова.
— Никаких большевиков здесь нет и быть не может! — Голос старухи прозвучал назидательно. — Тут у меня, если хотите знать, квартирует сын миллионера Разбогатеева.
— Разбогатеева? А где он?
— Спит! Где ж ему быть?
— Веди к нему!
— Зачем будить? Он юноша тихий, скромный, учится усердно. Ночами никогда не шатается.
— Хватить голову морочить! Веди немедленно!
Уосук даже не шелохнулся, когда на его глаза упал свет лампы.
— Проснись, соколик, — ласково сказала Мария Ильинична, — тут милиция явилась!
Уосук, зевая, приподнялся на локте.
— Какой же это сын Разбогатеева? — возмутился рыжий детина с торчащими во все стороны усами. — Купец из казаков, а этот — якут!
— Приемный сын, — сердито бросила хозяйка.
— Ты — Иосиф Токуров?
— Нет. Я Разбогатеев.
— Документы!
Уосук протянул паспорт.
— Тут написано, что ты не Разбогатеев, а Токуров-Разбогатеев!