— Брось. Всё в порядке.
— Не думаю. Моя репутация, до самого недавнего времени бывшая безупречной, кажется, стремительно теряет в цене, — сверху он добавил немного сахара.
— Говорю тебе — нечего беспокоиться. Мы все прекрасно понимаем твоё нынешнее состояние.
— Ага, — кивнул сам себе Джон, заливая кофе горячей водой из чайника, — особенно та шлюшка, Лора. Ставлю сотню, что она осталась довольна моим фиаско.
— Хочешь толковый совет? — предложил Джерри.
— Валяй.
— "Если не хочешь оказаться на помойке, то найди что-нибудь, ради чего стоит жить".
— Неплохо сказано. Это тебя жена потчует такими фразами?
— Нет. Я услышал это высказывание в компьютерной игре, которую обожает мой сынишка Стэнли. "Мафия" называется.
— Я думал, что ты не позволяешь ему играть во всякую чушь.
— Эта игра — не чушь. Я не позволяю ему GTA, — в трубке раздался смех.
— Мне это ни о чём не говорит, — отпив немного сварганенного им напитка и скривившись, ответил Стивенс.
— Однако ты прислушайся к данному совету.
— Не в этой жизни, старина. Если и есть нечто стоящее в моём существовании, так это работа, но и она не доставляет мне никакого удовольствия.
— Слушай, может, я приеду к тебе? Поговорим о том, о сём, сгоняем куда-нибудь…
— Не думаю. Я хотел бы сегодня побыть один.
— Ладно, как знаешь. До встречи. И помни — всё в норме.
— Свидимся, — Джон положил трубку на стол и осушил кружку. Мерзкий вкус, но всё же получше, чем напоминания о вчерашней выпивке.
Покинув кухню, Стивенс прошёл в гостиную, включил телевизор и плюхнулся на диван.
Вторник. Утро. Девять двадцать.
Рабочий день только начался. В здании редакции, никогда не знавшем настоящей суеты и гомона, царила почти полная тишина. Все сотрудники, как обычно, расположились по своим кабинетам и удосужатся покинуть их лишь к обеду.
Кейт сидела перед монитором компьютера, без энтузиазма набирая текст очередной статьи. К слову — хотя работа не приносила ей даже толики радости, она справлялась с ней "на ура". Машинально. Однако сегодня настроения не было совсем. С другой стороны, его никогда не бывало много, так что полное отсутствие не особо меняло ситуацию.
Кейт думала о том, что произошло ночью. Она не знала, что это было: сон, реальность или галлюцинация. Как ни странно, её ничуть не волновал этот вопрос. Единственное, о чём она могла думать с того самого момента, как проснулась — крайне необычное собственное состояние.
Проблема заключалась в том, что она была возбуждена. Очень сильно. Настолько, что трудно было сконцентрироваться на работе.
Кейт всегда заслуженно слыла скромной девушкой — даже в постели с Джеком, когда она полностью раскрепощалась, она вовсе не чувствовала, что переходит за рамки (хотя бы потому, что не делала ничего, за что утром ей было бы стыдно) и справедливо считала, что изменить её правильные установки не сможет ничто и никогда.
А что теперь? Теперь же она просто изнемогала от невесть откуда взявшегося впервые за более чем год сексуального желания. И ладно бы она хотела чего-то конкретного — вовсе нет. Она даже не была уверена, что ей нужен мужчина для утоления этого голода. Мысли вновь и вновь возвращались к ночной пришелице, которая, вне всяких сомнений, была первопричиной нынешнего "беспредела". Кейт явственно помнила, что ей очень понравились прикосновения той женщины и её поцелуй. Чертовски странно. Она никогда не проявляла характерного интереса к представительницам своего пола — впрочем, и сейчас тоже.
Ей нужна была именно Элизабет.
"Хм… а разве она называла своё имя?"
Девушка как бы невзначай провела рукой по ноге. К слову — сегодня она нарядилась немного неординарно, облачившись в более откровенную юбку, чулки и туфли на высоком каблуке. "Сверху" особых изменений проведено не было — обычный деловой костюм. Судя по удивлённым и определённо заинтересованным взглядам сотрудников, нужный эффект был достигнут "малой кровью".
Конечно, необходимо сделать отступление. Несмотря на своё состояние, Кейт вовсе не собиралась прыгать в постель с первым встречным. Если уж на то пошло, то она больше всего возбуждалась от… самой себя. Глядя утром в зеркало, она так распалилась, что пришлось краситься в ускоренном режиме. По дороге на работу у неё перехватывало дыхание каждый раз, когда ноги соприкасались друг с другом. Остаётся благодарить Бога, что на её "Джипе Чероки" автоматическая трансмиссия, иначе она могла бы и не доехать. А теперь она, сидя перед компьютером и печатая злободневную статью, то и дело бросала взгляд то на грудь, то (чаще) на ноги, нервно кусая нижнюю губу и чувствуя пустынную сухость во рту.
Чтобы хоть как-то обуздать разбушевавшееся тело, Кейт старалась думать о Джеке, о счастливых днях, прожитых с ним. Помогало не очень — чаще всего всплывали воспоминания о занятии с ним любовью.
Она даже решилась на крайнюю меру и возвращалась к ужасным моментам своей жизни (учитывая их количество, можно долгое время обходиться без повторов), вплоть до собственноручного убийства Джека. Бесполезно…
Нет, это не кощунство. Просто жуткие сцены из прошлого едва ли не впервые не могли пробиться к её сознанию. Была ли в этом заслуга Элизабет, Кейт не знала, но она была рада этому неожиданному освобождению.
Уже несколько минут она терзалась соблазнительной мыслью следующего содержания: прямо здесь, в своём кабинете, попытаться ослабить возбуждение путём частичного избавления от него подручными средствами. А что — в помещении больше никого нет, никто из сотрудников и даже главный редактор без стука не зайдут…
Кейт всё больше загоралась этой идеей, и даже приступила к подготовительным операциям, когда раздались шаги за дверью. Хотя кто-то из сотрудников проследовал дальше, она тотчас же очнулась, взглянув на монитор компьютера (она привыкла печатать, глядя на клавиатуру), и удивилась, прочитав следующее:
"Тьма. Ежедневно она приходит в каждый город мира с тем, чтобы к утру развеяться в первых лучах солнца. Но вечером всё повторится — и так без конца. Зачастую, сама тьма не страшна, хотя у людей и есть подсознательный страх перед ней. На самом деле она играет лишь маскировочную роль. Во тьме легко спрятаться, оставаться абсолютно незамеченным, поскольку органы чувств человека слабо приспособлены к ней. Во тьме любой становится уязвимым. Во тьме воображение получает абсолютную свободу, заставляя видеть то, чего на самом деле нет. Во тьме самые потаённые страхи выползают наружу, и самые невероятные истории перестают казаться просто выдумкой. Люди запираются в своих маленьких мирках, освещённых искусственным светом, но тьма совсем рядом — за окном. И даже ближе — в тех углах, куда не попадают лучи лампы, в шкафу, под кроватью. Тьма преследует всех без исключения на протяжении жизни, чтобы однажды навсегда забрать к себе. И никто этого не может избежать, как бы он ни жил, что бы ни делал. Перед тьмой все равны. Тьма безжалостна, бескомпромиссна и вечна. Часто ли люди задумываются над тем, что, возможно, они умрут этой ночью? Что слабые лучики угасающего на горизонте солнца станут последним живым светом, который они увидят, который ощутят? Что смерть уже рядом, прячется во тьме и ждёт?
Ждёт очередную жертву".
Девушка протёрла глаза. Как-то этот текст не сочетался с темой статьи о политике. Похоже, она набрала его неосознанно, предаваясь посторонним мыслям. Только почему здесь речь идёт о тьме, а не о том, что её нынче "мучило"?
Она почувствовала побежавшие по спине мурашки.
В дверь постучали. Произошло это настолько неожиданно, что Кейт вздрогнула. Она отметила, что стук неуверенный.
— Войдите, — бросила она, не отрываясь от монитора.
— Кейт, ты сильно занята? — заглянул в кабинет молодой парень.
— А что такое, Крис? — спросила она, не поднимая глаз.
В том и не было нужды — она прекрасно знала своего коллегу Криса Тедмана. В принципе, ничего особенного, даже если включить законсервированную машину под названием: "Оценка окружающих". Данный ею результат следующий: скромный, но не потерявшийся окончательно в обществе; дружелюбный, но не шибко общительный; симпатичный, но не пользующийся этой чертой. Короче, действительно, "ничего особенного". С другой стороны, о Джеке она так тоже поначалу подумала…