«Здрасьте», — пропищал Тёма и устремился к выходу, но тут его схватил за шкирку второй громила в плаще. Он подышал на испуганного школьника перегаром, зло прищурился и прошептал:
— Кто тебе разрешил с нами здороваться, Кравченко?
Юноша обречённо сглотнул, услышав свою фамилию, и приготовился помирать. Он затрясся, заскулил, проверил карманы и дрожащей рукой протянул бандиту смятые купюры.
— Возьмите, пожалуйста. Это всё, что есть. Клянусь, я вас не видел и не слышал. Можно я пойду домой?
Двухметровый бугай расхохотался на пару со своей копией у прилавка, отпустил малолетнюю жертву и сунул мальчику обратно его тысячу рублей:
— То-то. Не видел и не слышал. А теперь п-шёл!
III
У Иры не было больше сил ухаживать за Джоанной, которая в знак благодарности кусалась, ходила под себя и закатывала истерики, если каша вдруг оказалась недостаточно сладкой. Тогда Ян добровольно записался в няньки и предложил Ире самому заниматься воспитанием Клеменс, чему Дивановская была рада несказанно.
Удивительно, что, как только Ирина оставила Джоанну в покое и передала полномочия Яну Кравченко, девочка сразу повеселела и перестала кусаться. Ян ей нравился так же сильно, как и она ему, так что трудностей взаимопонимания ребята избежали. Ира знала английский язык лучше Яна, но Ян говорил на нём куда нежнее и был с Джоанной намного терпеливее, так что Джо разговорилась на вторую неделю и с тех пор болтала без умолку с утра до ночи. Она научилась улыбаться и махать рукой в знак приветствия, но человеческих взглядов по-прежнему избегала и ни в какую не хотела смотреть Яну в глаза. Тогда юноша отложил игры в гляделки на следующий год и занялся её гигиеной.
Джоанна в первый же день позволила мальчику одеть себя, почистить себе зубы и накормить себя кашей с ложки, чего Ире в своё время приходилось добиваться неделями. Вскоре Ян научил девушку самой держать в руке зубную щётку, наносить на неё пасту и споласкивать после чистки зубов. Позднее Джоанна научилась обращаться с обеденной ложкой, добавляя ею клубничное варенье в овсянку, а ещё чуть позже — с вилкой и ножом.
Наконец, Ян вымолил у Иры право сопровождать Джоанну при мытье в душе и следить за тем, насколько успешно она справляет нужду в туалете. Мальчик выпрашивал согласия неделю. Ирина, как и всякий здравомыслящий человек, не собиралась верить на слово возбуждённому мальчишке, заявлявшему о добрых намерениях и помыслах. Она мучила его наставлениями, не имевшими начала и конца, состоявшими из обрывков фраз вроде «она больной человек, Ян», «будь умницей, не тронь её», «я бы не доверила никому, кроме тебя», «уважай её тело», «она ребёнок, она не понимает», «я не могу больше терпеть, но некому и поручить», «надеюсь, ты позаботишься о ней», «если узнаю, что пялишься на неё, — выгоню из дома!» Как только Ирина убедилась, что Ян кивнул достаточное количество раз там, где предполагалось, она позволила ему ухаживать за Джо.
Первоначально Ян хотел без задней мысли освободить опекуншу от дополнительных хлопот и взять на себя часть обязанностей по уходу за Джоанной. Но, как известно, где голое тело, там и желание. Через две недели Ян уже не в силах был сдерживать порывы. Он заставлял Джоанну принимать ванну и по пять, и по семь, и по одиннадцать раз в день, лишь бы полюбоваться, как нагая четырнадцатилетняя девочка берёт неловкими пальцами мочалку и неумело водит ею по дрожащим от холода худым плечикам (пока Джоанна намыливала губку, вода в ванной успевала полностью остыть). Это было прекрасное зрелище, такое трепетное и чистое, что Ян спустя время сам залезал к ней в ванну и закрывал изнутри дверь на щеколду, дабы их не смели беспокоить. Именно в ванне — теперь уже горячей, поскольку Ян отныне сам набирал воду и мигом сажал туда голое и ничего не подозревающее тело Джоанны — именно в ванне спустя полгода Джоанна и лишилась девственности. Ян боялся, что девушка воспротивится и испортит чарующий вечер душераздирающим воплем, если он чуть дольше задержит руку с мочалкой на её груди. Но Джо проявила себя как весьма сообразительное создание и, игриво поднеся указательный палец к губам и впервые посмотрев озабоченному парню прямо в глаза совершенно здоровым, проницательным взглядом, молча пообещала, что не произнесёт ни звука и не покинет ванны, пока Ян не исполнит с её телом всё, что запланировал.