Тёма Кравченко долго мучился раскаянием, ощущая острую необходимость извиниться в своём сердце перед Сашей, который не сдержал слёз на похоронах матери и счастлив, конечно, не был, и перед ворчливой Кассандрой, которая была права насчёт Тёминой жестокости. Но виду он не подавал.
Часть 2
I
— Четыре остановки, Ниченька, помнишь? Четыре!
На всякий случай Кассандра показала на пальцах число «четыре». Девочка воодушевлённо кивнула.
— Мне нужно бежать, солнышко, до вечера. Выходишь на четвёртой остановке!
— Хорошо, мамочка.
Вероника зашла в трамвай и села рядом с окошком. Народу было немного, что Кассандру успокоило. Трамвай тронулся и пополз по проспекту; Ничка махала маме до тех пор, пока та совсем не скрылась из виду.
Солнечные лучи светили прямо ей в лицо, и Ника улыбалась им в ответ. У неё было такое хорошее настроение, что ей хотелось петь во весь голос прямо в транспорте. Делать это на людях она, конечно, стеснялась, но была весна, а весной человеку больше ничего не остаётся, кроме как радоваться, влюбляться и петь.
Ника начала тихонько мычать мелодию, притопывая ногой в ритм. Затем огляделась. Никто на неё не смотрел. Никто ничего не слышал. Все сидели в наушниках, уткнувшись кто в книгу, кто в телефон. Ничку это обрадовало и огорчило одновременно.
«Никто уже давно не замечает в этом мире ничего прекрасного, — подумала она, — все обращают внимание только на самих себя. Но сегодня это даже хорошо! Каждый находится в своём маленьком мире, а я — в своём».
И она запела во весь голос. Из уст девочки, из самого её сердца лилась мелодия солнца, простая и красивая. Она напевала древний мотив с удивительными заботой и трепетом, с какими мать обыкновенно поёт колыбельную своему ребёнку. Иногда на Нику оборачивались пассажиры, но через секунду они вновь возвращались к своим мыслям, раскрыв газету на странице с кроссвордом. Далеко не все могли понимать смысл таких песен, поскольку девочка пела на языке, понятном только тем, кто познал абсолютное чистое счастье.
Лишь позднее Вероника заметила, как один светловолосый юноша раскрыл рот от восторга, не смея оторвать от неё глаз. Она смущённо улыбнулась. Он улыбнулся ей в ответ. Вот как Ничка встретила Сашу Чипирова — своего будущего мужа.
Они вмиг разговорились, а на следующей остановке юноша пересел к Ничке на соседнее сиденье.
— Я Ничка.
— А я Саша.
Поговорили ещё. Беседа текла и текла неторопливым весенним ручьём, а нужные слова находились сами собой, и Саша Чипиров вконец позабыл о печали, преследовавшей его последний месяц. Пять минут общения с Ничкой Карась лечили лучше всяких трав и таблеток.
— Тебе на какой остановке выходить? — наконец спросил Саша, опасаясь скорого прекращения увлекательного разговора.
— На… на… через четыре станции. Я села на Виражной.
Парень обеспокоенно взглянул на Нику.
— Боюсь, ты пропустила свою остановку, — сказал он расстроенным голосом. — Следующая будет около универмага, это уже соседний район. Ты можешь выйти прямо сейчас и пересесть на другой транспорт.
Вероника весело рассмеялась.
— Я никуда не тороплюсь. Мне нужно было к пяти на плавание, но я уже не успею к началу занятия, так что проедусь с тобой. Ты далеко живёшь?
— Недалеко. Через две остановки. — Саша потупил взгляд и вытер о брюки вспотевшие ладони. — Слушай, а ты не хотела бы зайти ко мне в гости? Не подумай ничего скверного, я просто хочу познакомиться с тобой. Ты очень милая, и мне жаль, что по моей вине ты не попала в бассейн, но у меня дома есть шоколадные конфеты и вкусное какао. Это в качестве извинения. Ты же — ты же пьёшь какао?..