Ира прикрыла глаза от наслаждения; до чего она любила погружаться в светлые детские воспоминания!
— А теперь посмотри вокруг, — Даня широким жестом показал на соседние пустые столики, мигом вернув девушку в реальность, — и найди десять отличий. Видишь, чего-то не хватает. И дело тут не в блюдах, не в домашней кухне, я имею в виду обстановку. Вроде и мило, и чисто, и даже по-своему уютно, и сидим мы у того же самого окна…
— Души, — улыбнулась Ира, — не хватает душевности. Всё слишком формально.
— Именно. Я не просто так сказал, что почти нашёл работу мечты: я устроился в одно замечательное душевное место, которое и обстановкой, и набором персонала напоминает мой образ. Сейчас таких мест мало. Все гонятся за дороговизной, строгостью, простором. Взрослые ценности. — Он устало вздохнул. — Когда люди ещё маленькие, они любят качаться на качелях и спускаться с горок на санках, а когда вырастают, идут в казино или садятся напротив телевизора, довольствуясь исключительно взрослыми развлечениями. Куда же пропал их энтузиазм, куда исчезла потребность в радости, в веселье, в детской шалости?
— Люди меняются, — подтвердила Ира. — Чем взрослее мы становимся, тем меньше верим в чудо. В конце концов «потребность в шалости» исчезает навсегда.
— А вот и неправда, — отрезал Даня.
— Неправда?
— Именно, Ира, это огромное заблуждение, — воскликнул Даниил и улыбнулся прекрасными карими глазами. — Вот что я скажу: всё это осталось в нас и живо до сих пор. Просто взрослые развлечения несколько трансформировались, изменилось и наше отношение к веселью. Не человек меняется внутри, а мир вокруг него; нам лишь приходится подстраиваться. Ты когда-нибудь видела игровые площадки для взрослых?
Ира замотала головой.
— Вот и я ни одной, — сказал Даня. — А если бы были, они, поверь, пользовались бы большим спросом. Но для взрослых не строят площадок, для них не ставят качелей, не выпускают поздравительных открыток с приличными текстами. Во взрослых открытках имениннику желают побольше денег и пишут пошлые анекдоты. Неужели тот прежний, детский, невинный мир погиб? А главное, неужто мы даже не заметили, как это произошло? Так вот я за то, чтобы вернуть этот самый мир, хоть на миг, хоть в искажённом его виде, но восстановить то воспоминание из детства. Я никогда не стремился посвятить ресторанному бизнесу всю жизнь, у меня и не получится, поскольку я не ставлю перед собой такой цели. Я хочу владеть одной лишь точкой, пусть крохотной, где не будет даже сидячих мест, а вместо этого единственные два-три человека, которые сумеют там поместиться, будут пить кофе стоя; но там будет уютно и просто, мило, по-домашнему. Хочу, чтобы это было место, в которое я смогу приглашать друзей и близких, угощать их горячим кофе, болтать и смеяться с ними до утра; и торопиться некуда — ресторан-то мой, закрываемся, когда пожелаем! Эх, на словах всё замечательно, а на деле у меня здесь и друзей толком нет, не то что ресторана, — Даня горько усмехнулся. — Вряд ли я смогу накопить столько денег, а если и накоплю, то пробиться будет крайне сложно; моя забегаловка рискует закрыться через месяц после возникновения. Да и готовлю я посредственно, так что шеф-поваром мне точно не быть, придётся нанимать людей, а это снова большие траты. Но я очень, очень хочу рискнуть. Недаром ведь я сюда приехал.
— А ты уже думал над названием?
— Отличный вопрос, — оживился Даня. — Думал, и неоднократно. Остановился на том, чтобы назвать его в честь матери, теперь уже покойной. Её звали Мария. Мне нравится имя Мэри. Или Машенька. Что-нибудь простое, камерное, интимное. Для меня важно, чтобы её дух присутствовал во всём, что я делаю в жизни. Ты понимаешь меня?
Ира печально вздохнула. Во время Даниного монолога она не могла не проводить параллели с собственной жизнью. Она до сих пор винила себя в смерти отца и считала своим долгом прославлять его имя добрыми делами. Вполне вероятно, что и Кильман чувствовал что-то подобное.