— Мне нужно уехать на время, ты сказал, что поможешь, — быстро пояснила она.
Владимир прервал Лану поднятой ладонью и пригласил её сесть за столик у окна. Лана прошмыгнула к скамейке и нетерпеливо ждала, пока русский вдовец усядется напротив. Владимир Дивановский медленно, скорее для вида, просмотрел брошюру с напитками, особенно не вчитываясь. Адалана ёрзала на скамейке.
— Здесь нет официантов, надо самим к барной стойке подходить.
— Кому как, — небрежно бросил Владимир. Через секунду к их столику подскочил бармен, и Дивановский попросил две пинты сидра. Затем он повернулся к Адалане: — Ни к чему торопиться. Расслабься. Расскажи, что произошло.
Лана раздражённо вздохнула, обняв левой рукой обездвиженную ноющую правую. Хорошо, что из-за препаратов её мозг работал медленно и лениво, потому не успел ощутить невыносимо острую боль.
— В общем, мой парень…
Она прикинула, что терять ей нечего, и рассказала Владимиру всё. Ей некому было выговориться, и она вновь решила — как это было с Чарли, — что первому встречному можно доверить даже больше, чем себе самому. Владимир слушал женщину не перебивая. Лана Фэйн спокойно поведала о сломанной руке, о лечебнице, выставив себя жертвой обстоятельств, о знакомстве с Чарли, о бедной жизни и о дочери, умолчав лишь о барыгах, крысах и стиральной машинке. Ей трудно было определить, о чём в приличном обществе уместно и неуместно говорить на свидании, поэтому на всякий случай оставила пару секретов на десерт. Владимиру было достаточно.
— Ты сумасшедшая, — отрешённо заключил Дивановский, осушил пинту сидра и, подумав с минуту, произнёс: — И меня заодно с ума свела. Я ночами не спал, ни о ком не мог думать, кроме тебя.
— И что мне с твоей пресловутой любви? — фыркнула Лана. — Мне нужны деньги.
Владимир дал бармену сигнал, чтобы тот принёс ещё две пинты, и без малейших колебаний выдал:
— Мы летим в Россию вместе. Я вытащу тебя из этой дыры.
Фэйн нисколько не удивилась. Это был далеко не первый ухажёр, сходивший с ума от её красоты.
— Мне нужен твой паспорт, чтобы сделать документы, — ровно продолжал Владимир. Его серьёзность пугала Лану больше, чем припадки Чарли.
— У меня нет паспорта, — ответила неврастеничка.
— Так даже проще. Оформлю всё с нуля.
— Ты бандит?
Владимир усмехнулся и опустошил следующую пинту.
— Скажем, мелкий чиновник. Где твоя дочь?
— Осталась дома.
— Отвыкай называть это домом. Забери дочь, и я встречу тебя на лестнице. Сниму вам номер в хостеле, поживёте там. Через четыре дня уедем вместе.
Владимир бросил на стол несколько монет в благодарность за сидр, поднялся со скамьи, накинул пиджак и молча удалился. Лана осталась сидеть в полном недоумении. Что ей делать? Согласиться? Его предложение звучало, словно злая шутка. Она ни разу не была за границей. Боялась России. Ненавидела Россию вообще-то. Но теперь она была не в том положении, чтобы жеманничать. События развивались настолько быстро и неправдоподобно, что Лану это забавляло. Даже если этот человек окажется маньяком или мафиози, уехать с ним будет лучше, чем остаться одной в городе, в котором она потеряла себя. «Что ж, попробуем», — Лана едва успела довольно улыбнуться, прежде чем задеть сломанной рукой угол стола и завопить от острой боли.
***
Через четверо суток Адалана с Владимиром оказались в Санкт-Петербурге — молодом холодном городе на границе с Европой, который ещё несколько лет назад именовали Ленинградом.
С Владимиром ей жилось славно. Богато обставленная квартира в центре, море дорогой одежды и косметики, личный автомобиль. Лана всё больше укоренялась в мысли, что он бандит. Незаконные деньги её по-своему возбуждали. Гражданский муж любил её без памяти, но через полгода настоял на узаконении отношений. Лана согласилась, и только тогда счастливый Владимир дал ей полную свободу действий: она могла ночами не бывать дома, тратить десятки, сотни долларов на косметику и алкоголь, и ей всё прощалось. У неё было столько денег, что можно было самой заниматься производством наркотиков, однако Фэйн не торопилась переходить из актрис в режиссёры. Действие героина впечатляло больше, чем деньги, которые можно было выручить за его продажу. Когда ей наскучило ходить по магазинам, её новым хобби стало забытое старое, но с добавлением экстази. Джоанна больше её не сдерживала, с ней возился муж, а потом его дочь Ирина Дивановская.