<p>
Слова ему ещё не давались, как бы он ни старался. Он их запоминал, понимал, но ни в какую не мог заставить горло правильно звучать – получалось только угрюмо ворчать. Что, почему-то, очень забавило отца…</p>
<p>
Что ж поделать.</p>
<p>
Малыш поднял голову, как мог, раскрыл рот – и пронзительно пискнул.</p>
<p>
Это у него тоже получалось – и он уже давно знал, что когда так получается, то кто-то обязательно появляется, словно их ниоткуда – и выручает. Раньше так получалось случайно, когда бедняга влезал куда не следовало – а сейчас он до последнего держал себя в ручках, на которых прорезались, наконец, округлые ещё коготки – и старался разобраться сам.</p>
<p>
Иногда получалось… а иногда нет.</p>
<p>
И, как сейчас, кто-то приходит – и с улыбкой помогает непоседливой блохе выпутаться из неприятностей.</p>
<p>
Кто-нибудь из взрослых. Вот чьи-от руки осторожно согнули его уши – и узник забора выскользнул наружу.</p>
<p>
А вскоре он оказался у отца.</p>
<p>
Ney-…-ta. Neyta. Папа.</p>
<p>
Ему хочется сделать что-нибудь, чтобы отец не подумал чего нехорошего – что, мол, малыш слаб и вообще неумеха – он вдыхает, собирается в кучку, аж глаза к носу съехались…</p>
<p>
…но получается всё одно ворчливое бульканье где-то внутри. Слова всё так же не желают его слушаться.</p>
<p>
А отец лишь улыбается – и обнимает дитя, шепча что-то на ухо.</p>
<p>
Папа не думает дурного. «Наверно, это значит», - думает малыш, - «что я ещё просто…»</p>
<p>
…Маленький.</p>
<p>
</p>
<p>
Так проходит время…</p>
<p>
Так идут годы детства.</p>
<p>
</p>
<p>
…Вкус кармийской земляники всегда радует язык.</p>
<p>
Забавная холодолюбивая ягодка, от которой потом забавно щекочет нос.</p>
<p>
Цветы и растения казались ему чудом, эдакой небольшой сказкой на разный манер и лад буквально на каждом шагу.</p>
<p>
Он часами мог застревать у любого дерева, разглядывая узоры коры и силуэты листьев…</p>
<p>
Но не потому, что влюбился в травы.</p>
<p>
В их формах и цветах он видел самые настоящие письмена и буквы. Знаки, глифы, которыми начертан язык живых – «танган».</p>
<p>
Вот что стало его любовью.</p>
<p>
Речь. Язык. Письмо.</p>
<p>
Отец собрал немалую такую библиотеку в попытке утолить страсть своего чада к историям и словам. И матушки каждый раз привозили с собою новые свитки и книги.</p>
<p>
Да, обе матери бывали дома не так часто, как хотелось бы – они были военными. «Небесная мать», что дала малышу жизнь, была государевым рыцарем, а «земная мать», что была частью семьи, была гарохом, хранителем Великого Тракта, что пересекает весь континент и соединяет столицы всех восьми Провинций.</p>
<p>
Но каждый раз, когда они появлялись дома, вместе или порознь, в стенах жила радость и тепло. Тепло воссоединившейся семьи…</p>
<p>
…и таинство новых историй.</p>
<p>
Ему, увы, слова дались на удивление поздно. Говорить было сложно… а вот писать – совсем наоборот.</p>
<p>
Отец называл его «малыш-ворчун», за это детское ворчливое бульканье, что получалось у всех детей вместо голоса до поры, до времени. А тот не обижался и с ушами терялся в чародейской вязи слов на страницах книг и полотнах свитков…</p>
<p>
Правда, проблем не стало меньше. Даже наоборот.</p>
<p>
Окрепшие ножки теперь несли мелкого хозяина уверенно и быстро туда, куда он хотел – и чаще всего это была одна из площадей в Столице.</p>
<p>
Большой круг из камня, посреди которого высилась высо-о-окая (как ему казалось) треугольная стела.</p>
<p>
Всё бы ничего, но она вся была покрыта мелкой узорчатой вязью слов. Сокровищем, которого малыш желал как воды в жаркий день после нескольких часов беготни вокруг!</p>