Покуда хан решал, когда он сможет вести переговоры, у русского посла началась дипломатическая рутина — прием гостей и сановников. Первыми с визитом прибыли восемь хивинских министров, заявившие, что пришли не по делам, а просто в гости. В переводе с языка восточной дипломатии это означало: «Подарки хотим получить». Гостей, приехавших верхами, в сопровождении мальчиков для услуг, провели в дом и принялись потчевать чаем. Чай подали в стаканах, и хивинцы не знакомые с этими предметами, пить не смогли и только обожгли себе руки. Тогда Данилевский как тактичный хозяин вылил свой чай в блюдце и стал прихлебывать его «по-купечески»; господа министры поспешили последовать примеру господина русского посла. В последующие посещения министров поили из чашек, которые посольство прикупило у Бочарова; среди его товаров всегда находилось все нужное для подарков: ситцы, трубки, ножи и прочее.
После чая подали фрукты и сладости, и лишь затем господа министры получили вожделенные дары. Каждому достался дорогой нанковый халат, кусок сукна, кинжал кавказской работы в серебряной оправе, фунт чая и небольшая, фунтов в десять, сахарная голова. «Ко всем прочим подаркам они отнеслись со спокойствием восточных человеков, — записал один из участников посольства, — но, увидев сахарные головы, они повставали со своих мест, выражая знаками свое удовольствие. Это было сигналом того, что они премного довольны господином послом, что люди они воспитанные и желать большего уже не могут!»
Когда же делегация посольства — Данилевский, топографы Зеленины, хорунжий Кипиченков, натуралист Баринер — стала наносить министрам ответные визиты, ее принимали весьма скромно: угощение состояло из чая и сушеных фруктов. И никаких подарков. Со всей очевидностью стало ясно, что одаривающей стороной в этих переговорах будут русские.
Обмен визитами как будто изменил дело к лучшему: 10 ноября хан вновь принял Данилевского и эта аудиенция заметно отличалась от первой. Хан был милостив и ласков с послом, но, сказавшись нездоровым, сам переговоры вести не соизволил и поручил их своим министрам.
После этого начало твориться странное: министры приходили в миссию, много пили чаю, охотно говорили на любые темы, кроме тех, что могли продвинуть ход переговоров, при этом исправно получали «свои» подарки. Данилевский, видя такое положение дел, стал всерьез тревожиться, хватит ли у него тех подарков? В конце концов он решил взять быка за рога и предложить министрам заняться проектом договора между Россией и Хивой. Но тут, как назло, министры вовсе перестали являться! Причина этого была непонятна и настораживала, а 22 ноября поползли по городу слухи, что хан Аллакули, с которым начинали переговоры и которому дарили злополучное ландо, уже несколько дней как умер, а Хивой правит совсем другой хан.
Вскоре слухи подтвердились. Тайну из смерти хана устроил мехтер. О том, что прежний властитель переселился в сады Аллаха, знали только несколько его ближайших и верных слуг, остальные считали, что хан болен и просто не показывается на люди из-за болезни. Мехтер же, как только Аллакули умер, тут же распорядился тайно послать гонца в Хазарасп, к старшему сыну и наследнику хана, чтобы он спешно прибыл в Хиву и занял престол. Сделано все это было из опасения, что дяди наследника, родные братья хана, узнав о случившемся, могут попытаться узурпировать власть и тогда в государстве начнется резня, как это уже не раз бывало.
Наследник прибыл глубокой ночью, и только когда он уже воцарился, народу объявили о смене правителя. Но даже после того, еще целый месяц, отряд стражников из двух сотен отборных головорезов, туркмен-иомудов, служивших в ханской гвардии, охранял ворота, ведущие в крепость, в которой располагался дворец хана.
Хивинским ханам, видимо, повезло с первым министром, он был мудр и верен им. Впрочем, верность эта была порождена скорее желанием оставаться теневым кукловодом при меняющихся куклах, всегда и всем быть нужным, как и подобает умному царедворцу.
Новый хан к русским был настроен плохо. Он долго откладывал прием, а когда наконец принял Данилевского, то держался еще холоднее и заносчивее, чем его предшественник в первую встречу. Однако подарки принял, и это вселило некоторую надежду. Но надежда надеждой, а члены посольства не могли не заметить, что отношение к ним резко изменилось. Их даже стали безнаказанно задирать во время походов в торговые ряды. Чувствовалось, что атмосфера вокруг посольства сгущается.
В один из тревожных вечеров, когда напряжение достигло предела и участники миссии, удвоив караулы и держа наготове оружие, ожидали нападения, в дом, где расположилось посольство, пришел необычный визитер. В Хиве этот человек пышно назывался «министром ханской артиллерии»; звали его Сергей-ага. Господин министр артиллерии был по происхождению чистокровный русский, привела его в эту раскаленную солнцем страну удивительная игра судьбы.
Сергей-ага в прежнее время служил на Кавказе фейерверкером горной батареи. По его собственным словам, однажды он повздорил с батарейным командиром, не стерпел нанесенной обиды и по горячности убил его. Понимая, что военный трибунал не помилует за убийство офицера, он сбежал в горы к чеченцам, которые таких, как он, проливших кровь своих, принимали охотно. Но Сергей, опасаясь того, что его и здесь рано или поздно достанут, в горах не задержался, а пошел дальше, в Персию. Но между Россией и Персией давно уже были заведены дипломатические отношения, и русские могли потребовать его выдачи, как обыкновенного уголовного преступника. Не желая подвергать себя риску, в 1830 году беглый фейерверкер с караваном пришел в Хиву. Здесь он какое-то время едва поддерживал свое существование, пока однажды не увидал пушки, лежавшие у стен ханского дворца без всякого употребления сотню с лишком лет. Эти орудия достались хивинцам в качестве трофея при разгроме отряда князя Бековича-Черкасского, в 1717 году, но так как среди них не было ни одного человека умевшего управляться с артиллерией, пользы от них никакой не было. Сергей, добившись встречи с хивинским куш-беги — военным министром, заверил его, что сможет исправить эти орудия и управлять их огнем. Дело тогда шло к войне между Хивой и Бухарой, и ему дозволили попробовать.
По указанию Сергея хивинские мастера сделали к пушкам новые лафеты, отлили ядра, порох закупили у англичан, сгоняв караван в Афганистан. Расчеты артиллерийской прислуги Сергей учил сам. Все эти приготовления сумели сохранить в тайне, и, когда война началась, бухарцы не подозревали о том, что хивинцы обладают артиллерией. В ходе решающей битвы бухарские всадники погнались за притворно отступавшим противником, конная лава которого неожиданно разделилась на две части и ушла в стороны, а прямо перед атакующими остался в поле Сергей-ага со своими пушками. Командуя огнем антикварной полубатареи, он расстрелял наступавшую плотным строем бухарскую конницу картечью и заставил ее позорно бежать. Успех был полный!
После этого случая Сергей вошел в особую милость у хана и стал «министром артиллерии». Он женился на русской девушке, полонянке, украденной киргизами откуда-то из-под Оренбурга, а когда первая жена умерла, хан, в знак своей особой милости и благоволения, дал ему в жены чистокровную хивинку из хорошей фамилии. Случай небывалый: прежде все нехивинцы, состоявшие на службе у хана, женились на пленных персиянках и русских, покупаемых у оренбургских киргизов. Сергей обжился в Хиве, построил дом на манер русской избы, только из камня, с лавками, полатями и русской печью. В углу у него висели иконы, привезенные из Оренбурга хивинскими купцами. Он даже приладился гнать водку из винограда. Этой водкой и русскими пирогами с начинкой он не раз потом угощал членов миссии, но в тот вечер Сергей-ага пришел без пирогов, с дурными вестями. Спешившись, он вошел в дом, по-русски поздоровался, потом попросил всех удалиться и, оставшись с глазу на глаз с Данилевским, сообщил ему, что посольству готовится участь отряда Черкасского: во дворце состоялся совет под председательством хана и на нем предлагали истребить русских. Против выступили только он и, что самое важное, мехтер. Поэтому нападение пока отложено. Сергей-ага не называл способов спасения, не давал советов, он и так рисковал, выдавая эту тайну. Впрочем, выдавал ли? Тайну ли? Возможно, премудрый мехтер просто организовал «утечку информации», чтобы посмотреть, как поведут себя русские? Серьезные ли они партнеры для переговоров, уверены ли в себе? Если побегут, испугавшись, значит, их и бояться нечего, за ними нет реальной угрозы ханству — стоит ли тогда подписывать договоры?! Далеко в степи не уйдут! А если они люди серьезные и действительно сильные, то тогда…