Сейчас в исторической части Венеции живет пятьдесят тысяч человек.
Мальчики с темно-русыми волнистыми волосами убежали с картин, алтарей и карнизов и колотят мячом в стену готического собора.
Венецианцы разговаривают небыстро и разборчиво.
Город будто боится, что ты ему не веришь (не веришь!), и пускает по каналам катера с надписью «Скорая помощь», или — «Карабинеры», или — «Налоговая полиция».
На роскошном парохете, вышитом в XVII веке добродетельной вдовой для Испанской синагоги, с горы Синай текут быстрые реки и, пробурлив под арочными мостами, впадают в синее море. Море омывает стены Иерусалима. По морю ходят галеры.
Из семи районов Венеции я освоил два с половиной, а ведь есть еще окрестности.
23 сентября
Город невелик, но невообразимо густ. За час, разиня рот, проделываешь путь, который абориген проходит за десять минут.
В рабочие дни у меня есть два-три часа до начала занятий, и я отправляюсь куда глаза глядят. Более или менее стал чувствовать направление (в Венеции это не так просто) и не боюсь опоздать на вапоретто.
Утренний рынок Риальто. Сегодня поспел к продаже рыб и гадов. Снейдерс, да и только. Видел даже угрей. У марлина — огромные глаза, смотрящие на все со стеклянной укоризной. Почему-то самая дешевая рыба — мелкая барабулька. А у нас на Черном море она считалась деликатесом. Крупная барабулька чуть дороже. Зато, наоборот, крупные каракатицы дешевле мелких. Осьминоги, все одинакового размера и распяленные на прилавке ртом наружу, а щупальцами — во все стороны, лежат как хризантемы. Масса неожиданных ракушек (это я не про мидии или гребешки) и членистоногих, про которые никогда бы не подумал, что они съедобны. Самые мелкие крабы — живые и шустро бегают в глубине корзины. Это как если бы начали туда-сюда бегать семечки в мешке уличной торговки.
Осваивая Сан Марко и окрестности, подсознательно боялся переходить Риальто, а перейдя — не уходил далеко. Идентичность отрастает быстрей, чем оторванный у ящерицы хвост. Мы — сан-марковские, а что там за Большим каналом — бог знает. Санто Кроче вообще как Охта: и там и там я был всего пару раз в жизни.
Сегодня наконец решился. Двинулся короткими перебежками, от церкви к церкви. Сразу понял, что все не то и не так. Много неожиданно больших площадей. Вот зачем вам, жители Сан Поло, такие большие площади?[12] Неразумно это и как-то не вполне прилично. Но есть и там — будем справедливы — красивые дворцы и древние церкви.
Кстати о древних церквях. Судя по табличкам, многие приходские церкви, построенные первоначально в VII–IX веках, разбросаны по всему городу. То есть никакого древнего центра не видно. Выходит, весь остров был заселен сразу. И палаццо попадаются везде, кроме совсем уж далеких окраин. А где жили бедные люди?[13]
Чтобы стать настоящим центром, надо быть периферией всех центров. Венеция — это западная окраина Востока и восточная — Запада, северная — Юга и южная — Севера. Глухие задворки Византии, задний двор католического мира на границе с исламом и православием. От нее одинаково близко до итальянцев (когда-то венецианцы ими не были), немцев, славян, венгров, греков и турок. Одним словом, центр мира.
Иду по чужому берегу и вдруг налетаю на готический собор Санта Мария Глориоза деи Фрари. С утра и без предупреждения — это, прямо скажем, нелегкое испытание. Собор-то построен в XIII–XIV веках и размером с парижский Нотр-Дам, но незаметен в толпе соплеменных домов. Больно улицы узкие. А там и оба Виварини, и Беллини, и Тициан, и Ломбарди, и все, что было раньше, и все, что было потом. А у меня час до вапоретто, и хотя я, в общем, понимаю, куда идти, но немного трушу опоздать. По собору перемещаюсь бегом, но в то же время и в некоторой прострации. (Я туда, понятное дело, еще вернусь.) И, представьте себе, от ужаса все хорошо запомнил.
Вышел на набережную Большого канала. У пристани стоит неказистая и оттого гораздо более аутентичная большая гондола с двумя гребцами (один — на носу, другой — на корме) и собирает пассажиров. Перевозят через Канал на нашу сан-марковскую сторону: за два евро — иностранцев, а по предъявлении прописки — за 0,75. К этим харонам преспокойно садятся какие-то вполне приличные люди в костюмах и с портфелями. Я тоже шагнул на борт. Ехал стоя, хотя можно было сесть на низенькую скамеечку. Почувствовал, как под доской пружинит и качается соленая вода. И не надо тратиться на гондолу. Что я, китайский молодожен, что ли!
12
Теперь я знаю ответ на этот вопрос. Венеция при очень узких улицах поражает большим количеством свободных пространств — больших и малых площадей, дворов и двориков. Все это совершенно нетипично для средневекового города. Объяснение же этому такое: вода в городе была только дождевая, и накапливали ее в цистернах. Соответственно, над многочисленными цистернами строить было нельзя. Во дворцах цистерна была под атриумом, в монастырях — под монастырским двором, а дождевая вода отводилась с крыш. Чуть ли не самая заметная деталь венецианского городского ландшафта — мраморные, часто резные, горловины цистерн. Я их сперва принимал за колодцы.
13
Позднее мне объяснили, что никакой более старой части Венеции — и нет, и не было. Были центры: площадь Сан Марко — политический, Риальто — финансовый. Территория осваивалась и застраивалась вся и сразу. Этому, в частности, способствовало то, что у венецианцев (совсем как у евреев) не было майората. Да и зачем вам майорат, если все ваше богатство в деньгах и имуществе, а не в родовой земле. Дворцы строили, где место найдется. Не было и социальной сегрегации пространства. Бедные жили вперемешку с богатыми.