Опустив плечи, Нила выбралась из толпы: она чужая на этом празднике. Или праздник оказался чужим.
Это было чертовски несправедливо.
– Чего киснем, Кива? – раздалось у самого уха.
Нила вздрогнула от неожиданности и обернулась.
Волк, он же отец и учитель, смотрел с ободряющей улыбкой.
Нила заставила себя улыбнуться в ответ:
– Владимир Иванович, а когда нам раздадут материал для работы?
– Насколько я знаю, сегодня и раздадут. По-моему, ты от группы отбилась, а, Кива?
– Сбор через час в конференц-зале. Успею. А что там будет?
– Я секреты разглашать не имею права.
– Владимир Иванович, – свела белесые брови домиком Нилка, – хоть намекните.
– Не могу. Всему свое время.
Вид у Волка был загадочный, и настроение у Нилы поднялось. Вдруг Бог существует?…Устроившись в третьем ряду, Нила не могла отлепить взгляда от платья на брюнетистой модели, которая вышла из «газели» первой.
Расцветка «Калахари», африканский мотив. Россыпи черного, хаки, ржавого и жженого апельсина. Такие оттенки невероятно идут смуглым.
А бледным спирохетам, вроде Неонилы Кива, все больше нежно-розовенькое… Pink. Поросячий цвет.
Каждому свое. Кому-то инфернальный алый, кому-то шокирующий розовый, а кому-то благородная терракота.
Старушка Варенцова между тем перешла от разговоров к делу. Представив манекенщиц по именам и номерам, развернула свой талмуд, с которым не расставалась, наверное, даже во сне, и стала вызывать студенток по списку.
Через тридцать минут двадцать три студентки третьего курса были осчастливлены куском ткани и открыткой с заданием – вопреки прогнозу Волка, это стало неприятной неожиданностью для Нилы. Она-то думала, что выбор фасона оставят за участницами. Задание убивало мечту в полете – так ей казалось.
Развернув пакет, Нила обнаружила премиленький ситчик в розово-голубой гамме. На открытке с заданием было отпечатано одно слово: сарафан.
Сарафан? Нила задумчиво помяла в руке ткань.
В голове соткался образ англичанки, ленд-леди, этакой героини романа «Гордость и предубеждение».
Или нет. Никаких оборочек, фонариков, пышных юбок. Мысленно Нила уже кроила, приметывала, подгоняла и строчила.
Шум в зале вырвал Нилку из грез: началась вторая часть марлезонского балета.
Каждая манекенщица получала двух модельеров-закройщиц.
В результате Нила с удивлением обнаружила, что ей досталась отбеленная Наоми. Девушку звали Тамарой, ее надменности позавидовала бы и царица. Такую в розово-голубой ситчик?
Придя в себя от шока, Нила извинилась и бросилась к Варенцовой:
– Юлия Валентиновна, по-моему, тут какая-то ошибка.
– Какая ошибка, Кива? – Варенцова смотрела с досадой.
– Видите, какая у меня ткань.
– Ну?
– И смотрите, какая модель. – Нилка повела глазами в сторону Тамары-Наоми.
На дне старческих выцветших глаз появился укор.
– Вечно ты, Кива, голову морочишь.
– Юлия Валентиновна, пожалуйста, придумайте что-нибудь, – взмолилась Нилка.
– Ну, вон, поменяйся с Плашко. Ей все равно, кому брюки шить.
– Юлия Валентиновна, – продолжала хныкать Нилка, – а давайте вы ей сами скажете, а то она упрется, если я попрошу.
Варенцова обреченно вздохнула:
– Кива, у тебя цыган в роду не было? Цыган-альбиносов, – добавила она, окинув взглядом Нилкины соломенные волосенки.
– Да, – не стала отрицать родство Нилка, – и цыгане, и альбиносы, только вы сами скажите Плашко.…Едва модели отбыли восвояси, участницы конкурса сбились в табун.
Эмоции выплеснулись наружу, все заговорили разом, поднялся немыслимый гвалт.
– Нет, вы видели?
– Девчонки, вы видели, – закатывала глаза Ирина, – какой плащ у моей модельки!
– А какие у моей ботильоны!
– А кожа какая! Видели, какая у всех у них кожа?
– А макияж?
– Прозрачный, – со знанием дела вставила Наташка. Ей косметика почти не требовалась, и она щеголяла этим.
В черепной коробке у Нилы теснились образы, и, ведомая ими, она тихо покинула актовый зал.
Модель, на которую Нилка обменяла Тамару, – Эльза – была голубоглазой шатенкой с нейтральным оттенком кожи, и розово-голубой ситец ей сказочно шел.
Боясь расплескать по пути вдохновение, Нила припустила в общежитие, где ее ждали альбом, полумягкий «Кохинор» – приз победительницы конкурса эскизов – и ластик.
Через несколько минут Нилка уже водила карандашом по чистому листу.
Стремительные линии ложились одна за другой, Нила так увлеклась, что даже не заметила появления соседки.
Из-под грифеля выходило свободное платье, отрезное по талии, на застежке из воздушных петель и обтянутых тканью пуговок (не забыть перед обтяжкой замочить ситец). Пустить сутаж по подолу и вырезу? Двух цветов. Красный и синий. Такое платье можно носить с джинсовой курткой или вязаной крючком манишкой.