Новые рабочие места и привлекающие туристов заманчивые вкусняшки подарили нам звания почётных жителей. Таким образом, с лёгкой руки мэра города, "Пьяная Чарка" и "Сладкий Бублик" влились в список градообразующих предприятий Золоткача.
Вообще Тарея оказалась довольно приветливым миром полным магии и волшебного флёра даруемого экзотическими для землянина живностью и растительностью. Одежда литариек была мягкой и не стесняла движений. Никаких нижних юбок и других средневековых неудобств.
Здесь всё было иначе чем на родной земле, мелкие неурядицы и неудачи остались в прошлом. Все существа были достаточно дружелюбны и вели себя вполне благопристойно. Чего нельзя сказать об агорийских шпионах, расползшихся по всем литарийским окрестностям подобно ушлым тараканам.
Искали меня долго и упорно. Стенания засланных казачков нудными и слёзливыми соплями оседали в кружках с крепким пивом и подогретым вином. Их бы энергию да в мирное русло, а так одна печалька.
Жалеть этих крысюков в человеческом обличии мне было лень. Да и не хотела я давать даже малейший повод заподозрить в себе причину затяжных поисков. Мало ли какой магией они обладают, а то ещё проведут анологию между секси блондом и разносчицей в "Пьяной Чарке". Короче, сколько не кидался неводом злобно матерящийся Кайвэл выловить золотую рыбку не мог.
Пушистая зима принесла на своих белоснежных крыльях настоящие морозы и праздник Первой Ночи, заменяющий местным жителям Новый Год.
Целую неделю литарийский народ отмечал начало холодов. Снега опутали улочки высоким одеялом. Сосульки звякая развлекали детвору.
А я вспоминала осеннюю ярмарку с её яркими дарами и сувенирами. Моим кусочком счастья стал маленький котёнок, размером с ладошку.
Окрасом и внешним видом копируя снежного барса, малютка Жужик рос игривым барином и хозяином моего жалостливого сердца. К концу зимы это уже был полноценный охотничий зверь. А к лету монстр размером с собаку.
По весне паршивец усиленно таскал у соседей кур и кроликов. Придушенные животные моментально шли в переработку, ради скрытия факта воровства. Хотя, если верить шепчущимся посетителям, о любви Жужика ко всему травоядному народ был в курсе, но упорно молчал. Покрывая, тем самым, пушистую морду от тяжёлой руки сапожника, которому от котика досталось больше всех.
Немногочисленное поголовье сочных курочек, принадлежащих обувщику, приглянулось Жужику сильнее других. А потому, наглая усатая моська, радостно хрюкая и урча, раздирала сапожниковых птиц, как тузик грелку.
Обувных дел мастер конечно старался найти негодяя жрущего его мясных несушек, но поймать котофея с поличным не удавалось ещё никому. Как черный плащ, ужас летящий на крыльях ночи, мой Чип и Дейл спешил на "помощь" бедным пташкам.
О справедливом приговоре для несушек речи не шло. Пушистый судья приводил свой вердикт в исполнение не медля ни секунды. Когтистые и клювастые "враги народа" казнились с особой жестокостью и тащились на показ спасённым от курячьего ига мне и Зарейбе.
При этом ни я, ни она не были в восторге от такого "тимуровства". Но нашим мнением, на этот счёт, Жужик не интересовался. И его шумные тыгидыки снова и снова раздавались в ночной тишине улиц Золоткача.
Закончились приступы кошачьей клептомании с последней курицей "Рябой". Ещё ни один одноимённый майонез не видел столько яиц, сколько потерял вместе с несушками местный обувщик. Он запил с горя, а потом ушёл в продолжительный праздничный запой полный счастья и загульного веселья. Надираться как сапожник, мастер- золотые руки приходил к нам.
В один из визитов, пьяный вдупель ботинкодел по секрету признался, что разбирая курятник на запчасти нашёл дедово добро зарытое в ёмкий сундучок прямо под насестами. Пришлось выводить горе-пьянчужку из запоя и кодировать. Негоже рукастому ремесленнику в свинство впадать. А то оглянуться не успеешь, как подмётки менять некому станет, оставлять город без хорошего сапожника тоже ведь нельзя.
Методика кодирования пошла в народ. Буйных стало в разы меньше, работящих, соответственно больше, я же сварганила себе шоколадную медаль, "за заслуги перед отечеством первой степени", и съела её в гордом одиночестве. Ибо надо себя холить и лелеять, чтоб росли холка и лелейка.
До столицы империи я добралась по весне. Это был торговый рейд, в поисках заинтересованных в новой выпечке литарийцев. Зарейба скупала специи и травы необходимые для лекарского дела и приготовления пищи. Я бродила по Лите довольная как слон, ведь нашлась ресторация согласная взять пробную партию моих печенюшек. Печеняши столичной публике пришлись по вкусу, особенно с шоколадной крошкой и молотыми орешками. Контракт на поставку заключили в тот же день.