По усадебным постройкам леонидовца уже можно судить о степени его экономического благосостояния. Например, у Адриана Тимофеева не было ни избы, ни амбарушки, а жил он в землянке, при которой находится плетневый сарай. Василий Григорьев хотя жил в избе, но зато у него не было ни амбара ни плетневого сарая, впрочем, последний оказывался совершенно излишнею роскошью, ибо у Василия Григорьева никакой скотины нет. Мирон Егоров со своей семьей, состоявшей из 6 человек, жил в избе, но также обходился без амбарушки и без сарая за неимением скота. У Никифора Иванова также только одна изба.
Скота у леонидовцев мало. Алексей Андреев, например, со своими 6 домочадцами довольствуется одной козой. У семьи Ивана Федорова, состоящей из 7 человек, скота — только одна свинья… Всего же в Леонидовке, по тогдашней моей записи, на 264 души приходилось: 56 лошадей, 36 коров, 140 овец, 28 свиней и 1 коза.
Если в Константиновке с грехом пополам можно было насчитать дворов 20–30 зажиточных, то Леонидовка не в состоянии доставить и этого жалкого утешения. Здесь повальная беднота, полное нищенство; почти все леонидовцы ходят по миру. Они бродят по Уфимской губернии, пробираются и в Самарскую, в Оренбургскую и Вятскую.
— В последние годы плохо стали подавать, — жаловался мне один старик. — Вон, в Бирском уезде, бывало, хорошо собирали, а нынче нет!.. Везде крестьянство опустилось… Обеднел народ!
Этот старик был в большом горе: умирала его единственная внучка. Девочке казалось на вид лет 12–13. Больная лежала в полутемных сенцах, на полу, на какой-то подстилке, прикрытая тряпьем. Больная тяжко страдала, а помощи или хотя бы облегчения ее страданий — ниоткуда. Земский врач и фельдшер живут в 25 верстах от Леонидовки; везти к ним больную по малопроезжим лесным дорогам не представлялось никакой возможности… Больная уже рта не раскрывала и только с немой мольбой скорбно смотрела на окружающих. Этот беспомощно умиравший ребенок был единственною радостью старика, его последним утешением в жизни.
— Жаль мне ее, больно жаль… — говорил старик. — Девка-то какая толковая… Привык я к ней… Придешь иной раз, поговоришь с ней, — и веселее станет…
«Мало слов, а горя — реченька…» Старик просил нас прислать к ним фельдшера. Но девочка фельдшера не дождалась, умерла, — старик осиротел…
У леонидовцев единственные средства для существования — нищенство и кража казенного леса. Мировой судья был положительно завален топорами, как вещественными доказательствами, и делами о порубщиках-леонидовцах. Почти все леонидовцы судились за порубки… Когда — незадолго до нашего посещения Леонидовки — пришлось выбирать старосту (для занятия этой должности нужен крестьянин, не бывавший под судом), то в Леонидовке едва-едва нашли трех таких «праведников».
Леонидовцы уже давно мечтают о переселении, так как очень хорошо сознают, что их единственное спасение в том, чтобы добыть достаточное количество земли. Пуститься же в дальние странствования — в поиске «земли обетованной» — они не могут по своей крайней бедности. В той же губернии, даже в том же уезде, где Леонидовка, нищенствуя и воруя, влачит свое жалкое существование, находятся свободные казенные земли, прекрасные участки пустопорожней земли, специально предназначенной для водворения поселенцев (в начале 90 годов они не были еще заняты). Леонидовцы же в силу закона, не дозволяющего крестьянам переселяться с места на место в районе их губернии, могли идти в Сибирь, в Закаспийский и Уссурийский край, на Амур, только не имели права перейти на свободные участки казенной земли, находящейся от них в 30 верстах…
Говоря о Кидаше, не могу без волнения вспомнить о том, с каким искренним доброжелательством относились ко мне тамошние крестьяне.
Мне приходилось слыхать и даже читать рассказы о черствости и неблагодарности нашего народа. Это злая клевета…
Расскажу вкратце, по какому случаю я заслужил расположение этих людей.