-- Это дело необходимо делать, решил, наконец, он, и я согласен встать на самое ответственное место.
-- Вы верите, Николай Николаевич, что нам удастся его сделать?
-- Ни одной минуты... Не верю... Кое-что, конечно, мы сделаем. Крикнем "караул" для заграницы. Это все, что мы можем сделать. Наша роль -- маленькая. Но она и большая -- по смыслу и ходу событий. Иначе поступать нельзя. Я подумал: или сложить руки, или идти. Надо идти... А что касается упреков в "соглашательстве", то предложите этим господам поскорее сменить советскую власть... Это их успокоит; ну, а мы, грешные, будем делать дело с той властью, которая сейчас есть, и которую сменить мы не в силах... Чего же трепать язык?
Ник. Ник. был затем самым аккуратным членом президиума Комитета, вникавшим в каждую мелочь, не пропустившим ни одного собрания, подававшим советы всегда прямые, умные и непосредственно деловые. Я понимаю, почему именно этот замученный человек понадобился затем большевикам, когда они признали, наконец, необходимость "буржуазной денежной системы" и упорядочили советский бюджет.
Еще следует упомянуть о партиях...
Я не знаю, были ли какие-либо заседания центрального комитета ка-де партии. Но виднейшие ее члены вошли без разговоров в Комитет. Популярный в Москве бывший член Временного правительства H. M. Кишкин стал душою Комитета, членом его президиума и заместителем председателя. Столь же активную роль играл покойный М. М. Щепкин, Ф. А. Головин, П. А. Садырин, H. H. Кутлер и др. Партии с.-р. и с.-д. в общем, Комитету сочувствовали. Но предъявили требование: включить в число членов Комитета членов центрального комитета. На это Комитет ответил, что члены его принимаются персонально, что Комитет -- учреждение не политическое и партийных кандидатур ставить не может. Тогда было отпечатано постановление с. -- д. комитета: в центр не входить, но во всех провинциальных отделах Комитета -- в особенности в голодных районах -- принимать самое деятельное участие. Это постановление было принято Комитетом, как "содружественное" и в той или иной мере делу его содействующее.
Таково было отношение различных оттенков общественности. Но самым характерным было отношение обывателя. Опубликованный в "Известиях" декрет о Комитете поразил всех буквально как громом. Светопреставление. "Они, значит, издыхают". "Не иначе, как конец". Об этих обывательских умозаключениях, безусловно, имевших значение для гибели Комитета, можно было бы рассказать немало интересного. В провинции говорили совершенно открыто и прямо: им конец, организуется новое правительство. То есть думали как раз обратное тому, что думали близко стоявшие к делу люди, -- сами члены Комитета...
Декрет 1
Переговоры между будущими членами Комитета и Кремлем носили самый спешный и оживленный характер. Сама "конституция" была выработана нами. Кремль внес в нее лишь небольшие поправки. Одна поправка очень характерна. В нашем тексте стоял параграф: "Комитет издает свой орган печати". Кремль ни за что не хотел пропустить этот пункт в этой редакции. Его редакция: "Комитет издает свой бюллетень". Объяснение:
-- Помилуйте... Ваш пункт этот что-то от свободы печати... Тогда и все захотят... А бюллетень -- это суше, это -- деловое...
Мы чуть не целый день потратили на эти переговоры. Кремль был непреклонен. "Орган печати" -- это что-то от "свободы". А бюллетень -- суше, деловитей... Наконец, члены Комитета уступили: пусть будет бюллетень. Тогда встал один из членов и заявил:
-- Комитет слишком мягкотел... Я ухожу...
-- Уходите, ответили ему.
Этот член стал впоследствии весьма видным директором большевистского треста.
Второй пункт, также вызвавший длинные переговоры, -- это: состоит ли Комитет лишь из одних "общественников" или же могут войти в него и коммунисты? После обмена мнениями постановлено: могут входить и коммунисты, но число общественников должно всегда превышать число коммунистов.
Все пункты обсуждены. Декрет в окончательной редакции сдан в Совнарком. Ждем решения. Составлен и именной список Комитета в числе 63 лиц.
21 июля 1921 г. утром в "Известиях" мы прочли два документа:
Декрет Всероссийского центрального комитета о Всероссийском комитете помощи голодающим и Положение о всероссийском комитете помощи голодающим. Мы позволим себе привести полностью оба документа. Тогда, в 1921 г., советские газеты еще не приходили так аккуратно в редакции зарубежных газет и текст обоих документов этой своеобразной "конституции" вряд ли многим известен.