И вот все в этом роде. Конечно, грязь, -- как часто бывает, -- здесь смешана с правдой. Совершенно верно: экономические вопросы Республики встали перед Комитетом с первых же дней во весь рост. Действительно, Комитетом было возбуждено ходатайство о частичной отмене соляной монополии и действительно он "вмешивался" в налоговую политику Республики: несмотря на свой знак Красного Креста, он во всех заседаниях с правительством настаивал на полном сложении налога в 60 млн руб., падающего на голодающие губернии. Настаивал он на этом усиленно, показывая телеграммы из голодных мест в этом духе. Действительно также, что он критиковал действия власти, указывая, что не только солнце, но и руки властей являются причиной голода. Вывоз всех излишков из мест, подверженных периодической засушливости, не дал возможности крестьянам сделать даже пуда запасов про черный день. Это говорилось открыто на собраниях Комитета и не ради агитации, а ради совершенно насущных целей. Но тогда, после гибели Комитета, советской печати было дано срочное поручение: лично очернить всех его участников перед "массами" и доказать, что Комитет был лишь маской, завесой, прикрывающей политические цели.
Читать все это было, конечно, много мучительнее, чем сидеть в тюрьме, ждать расстрела или ссылки. Чтение всей этой грязной галиматьи вскрывало полностью морально-политическую обстановку жизни тогдашней России. Комитет со своими старыми принципами общественности врезался клином не только в диктатуру сверху. Он был также бельмом на глазу у всей той мошкары, которая облепила своими весьма низменными интересами советскую власть.
Пленарные заседания
Это не было "игрой в парламент", пленарные собрания, -- когда собирались все члены Комитета, наркомы и чиновники соответствующих вопросу повестки ведомств. Но и не было в этом зрелище ничего утешительного. Напротив... После каждого собрания оставался неприятный осадок: особенно резко подчеркивалось, бросалось в глаза отсутствие у г. г. Наркомов искреннего желания "отчитываться" перед этим своеобразным парламентом или отвечать на его настойчивые вопросы, например, о размерах голода, о мероприятиях власти в деле сложения налогов или приведения в порядок транспорта. Парламент при диктатуре всегда невыгоден для стороны общественной: он лишний раз подчеркивает неравенство сил... Ведь тягостно было иногда сидеть даже в залах Таврического дворца, когда надрывались в красноречии члены Государственной думы, отлично сознавая, что одним жестом царского пальца Думе будет указано ее надлежащее место... Но тогда -- как принято было говорить -- Дума использовалась "как трибуна". У членов Комитета не было ни малейшего желания таким путем отвоевывать себе трибуну. Она была им -- ни к чему. Зачем же устраивались эти собрания? Да, прежде всего, для самих членов Комитета, которые должны были ведь отвечать морально и политически за "линию" Комитета и его действия. А, кроме того, была надежда, что таким открытым путем легче сгладить -- для обеих сторон -- те психологические трудности, которые нагромоздились за четыре года господства диктаторов. Минутами казалось, что обе стороны обстоятельствами дела притягиваются к действительному сговору и взаимному пониманию. Этой иллюзии содействовала и дипломатическая ловкость Каменева, проявлявшего, по общему отзыву, большой такт, вплоть до той минуты, когда этого такта уже не понадобилось...