Эта любезность нашего председателя вызвала огромное волнение среди членов Комитета. С раннего утра, тотчас же после выхода "Известий", президиум получал непрерывные запросы по телефону: как он думает реагировать на это бессовестное нарушение основного условия, -- замешивание политики в дело Комитета? После долгих совещаний решили поставить требование: за подписью Каменева в тех же "Известиях" должно появиться опровержение.
Опровержение, но -- чего?! Именно этот вопрос и задал вызванный президиумом на объяснение Каменев. Что эмиграция -- охвостье, это его личное мнение... Что бывшие министры и члены к.-д. партии согласились работать с сов. властью, -- это факт. Что же нужно опровергнуть? Ему объяснили, что статья о Комитете носит резко политический характер и что он, председатель, не соблюдает декрета. После долгих и нудных дебатов, после заявления -- весьма твердого -- президиума, что при таких условиях, когда сам председатель втягивает Комитет в политические расценки действий эмиграции, самих членов Комитета, иностранных держав и пр., спокойная работа невозможна и что Комитет будет закрыт самими его членам, -- было решено опубликовать в "Известиях" постановление президиума Комитета, в котором должна фигурировать и подпись Каменева. Это постановление появилось в "Известиях" и гласило: "Ввиду того, что создание и деятельность Комитета уже вызвала и вызывает различные оценки, искажающие его задачи, права и характер, президиум Веер. ком. считает нужным вновь и решительно подтвердить, что деятельность его лишена всякого политического характера, что он является организацией, преследующей чисто деловую задачу в пределах прав, точно установленных декретом". И т. д. и т. д. Под этим постановлением красовалась подпись Каменева и членов президиума.
Однако после этой истории стало совершенно ясно, что не эмиграция будет втягивать Комитет в свои политические комбинации, а сама советская власть... Настроение стало еще более напряженным, настороженным. Любезный председатель продолжал приносить вырезки из зарубежных газет... Читая их, мы только горестно смотрели друг на друга: и там, среди эмиграции, шла баталия исключительно политическая. Расценивались -- политически -- и роль Комитета, и голод, и помощь голодающим... Сами голодающие -- лишь деталь... В стране, пораженной гангреной гражданской войны, удержаться на краснокрестной почве нет никакой возможности.
Накопление конфликтов
Конституция непереносима для всякого самовластия даже тогда, когда она вовсе не наносит ему никакого удара. Самовластие не выносит органически самой невинной свободы. И поэтому невозможно даже предусмотреть, где, когда, из чего разовьется и вспыхнет конфликт. Во исполнение декрета Комитет постановил издавать газету "Помощь". Назначил редактором М. А. Осоргина. Обратился с просьбой к Каменеву-- закрепить за Комитетом типографию, обеспечить необходимое количество бумаги. Все это было сделано, но, к несчастью, закреплена была типография покойных "Русских ведомостей"... Вот и готов конфликт. Первый номер "Помощи" вышел 16-го августа с знаком Красного Креста. По виду, по шрифту, газета, действительно, напоминала "Рус. вед.". А масла в огонь подлили... мальчишки-газетчики. Они бегали по Арбатской и Тверской площадям, по людным улицам и во все горло кричали: "Вот, "Русские ведомости"! "Кому "Русские ведомости"!.. "Эй, газета газетушка не советская!" "Кому нужно не советскую!".
Ясно, конечно, что никто мальчишек таким комментариям не учил. Само вышло... Вышло и другое. Не советская газет оказалась нужна многим и разбиралась нарасхват. По случаю успеха мальчишки еще задорнее стали кричать: "Эй, кому газету не советскую"... Не советская газета разбудила к тому же уснувшие или заглушённые настроения. Многие тут же, на площади, плакали, беря ее в руки. Другие приходили в Комитет делиться впечатлениями: "Мне все равно, что написано в этой газете... Я счастлив, счастлив безмерно, что держу в руках не советский листок". Вот сентиментальности в этом роде.