ПЕРЕЕЗД В БАРАК К ПАПЕ ВАНЕ. НОВАЯ ШКОЛА
В сентябре 1946 года я поступил в третий класс детской музыкальной школы Сокольнического района Москвы. Трудности, связанные с необходимостью частых поездок из Ильинки в Москву для продолжения музыкального образования и их совмещение с обучением в Ильинской средней школе, привели маму к гениальной идее о моем переезде в Москву к папе Ване в его маленькую комнатенку в бараке на 4-й Сокольнической улице. Общеобразовательная школа № 370 (ныне школа им. Николая Гастелло), где мне предстояло учиться, находилась на той же улице, напротив нашего барака. Это создавало дополнительные удобства. Так началась моя новая жизнь.
Общеобразовательная школа мне сразу понравилась. Особенно понравилось, что в московских школах, в отличие от областных, в то время ввели раздельное обучение для мальчиков и девочек. Класс у нас был чрезвычайно дружный и очень спортивный. Многие ребята просто великолепно играли в футбол. Наш класс подарил, например, спорту замечательного хоккеиста, заслуженного мастера спорта СССР, неоднократного чемпиона мира, игрока сборной СССР Константина Локтева, который в дальнейшем стал известным тренером. А тогда это был коренастый, небольшого роста, белокурый и веснушчатый мальчишка, который ничем особенным от нас не отличался, кроме хорошей техники владения футбольным мячом. Летом и зимой, после уроков и на больших переменах мы выкраивали свободное время, чтобы погонять мяч. Часто это был даже не футбольный мяч (в то время он был большим дефицитом), а что-нибудь круглое, например, теннисный мяч, или консервная банка, или набитый тряпьем чулок. Но с каким же упоением мы предавались этой замечательной игре, ничуть не смущаясь отсутствием настоящего футбольного мяча или настоящего футбольного поля!
Хорошо помню такую картинку. Зима. Только что окончились уроки второй смены. Уже почти темно. Под высоченными, ярко освещенными окнами школы, на утрамбованном снегу мы со страстью гоняем теннисный мяч. Но особенно нам нравились вылазки в Сокольнический парк на зеленый газон с настоящим футбольным мячом. Вот где можно было показать настоящую технику, вот где можно было забивать настоящие голы в почти настоящие ворота. Гол, забитый мной в одной из таких игр, остался в памяти как один из ярких моментов моей жизни. Я, как всегда, играл в нападении. Кто-то слева прострелил мяч вдоль ворот на высоте примерно в полтора метра от земли. Находясь в двух метрах от него, я ласточкой в падении так ударил головой по летящему мячу, что он влетел в верхний угол ворот. Это был мой звездный час.
Учился в школе я очень хорошо, хотя из пятого в шестой перешел без похвальной грамоты. Было несколько досадно, поскольку в Ильинке был круглым отличником. Но подвел немецкий язык. Здесь его учили уже второй год, а мне, как начинающему, предстояло еще всех догонять. В шестом классе все стало на свои места, хотя я и не вылезал из твердой тройки по новому для меня уроку рисования. К счастью, рисование не учитывалось в общем годовом зачете.
Ребята в классе были на редкость дружелюбные, без каких-либо амбиций. Они прошли суровую школу лишений военного времени. Многие были из простых рабочих семей, которые и составляли основное население района Сокольники. За два года моей учебы в этой школе я не помню ни одного случая какого-либо хулиганства или неприязненного отношения ребят друг к другу. Но зато хорошо помню поистине «тимуровскую» помощь (повесть Аркадия Гайдара «Тимур и его команда» была в то время чрезвычайно популярна), которую мы оказали заболевшей учительнице по географии. Группа ребят нашего класса, собравшись однажды глубокой осенью навестить ее, узнала, что учительница одинока и нет никого, кто помог бы ей с заготовкой дров на зиму (тогда в большинстве домов Сокольнического района не было центрального отопления). Незаметно прокравшись к сараю, мы начали активную пилку и колку дров, о чем она узнала в тот момент, когда работа уже подошла к концу. Наша учительница была очень растрогана, а мы были счастливы.
Воспоминания о двухлетнем периоде учебы в 370-й школе овеяны какой-то особой теплотой, особой трогательностью отношений не только ребят друг к другу, но и учителей к нам. Я не думаю, что это ностальгия по детству. Мне кажется, это одно из следствий только что окончившейся войны. Человеческая душа не может долгое время находиться в ожесточении. Она обязательно прорвется добротой.