— Чай — это для больных, — отсекает Охайон.
— А здоровые, — продолжает Сасон, — выпьют из бутылочки без этикетки.
— А, так вам что-нибудь из тяжелой артиллерии? — смеется Шимон, и тут же на столе появляется та самая, без этикетки.
— Жаль, только сейчас снял с огня очередную порцию, — разливает Шимон, — дальнобойная, с добавкой спирта и грушевого ликера. Лишь через два часа будет готово.
— Если нас никакая сволочь по дороге не остановит, — обещает Сальмон, — так мы из аэропорта к тебе заедем и попробуем.
— Клянусь мамой, — говорит Шимон.
Если Шимон клянется мамой, то вы должны этому верить. Ну, а если нет — тем хуже для вас.
Закончилась вся тяжелая артиллерия. Пацаны возвращаются к "мерсу", включают магнитофон, слушают "Караван-патруль" и едут себе дальше.
— Ну просто отпадная музыка, — говорит Охайон.
— Меня прямо так танцевать тянет, — говорит Хаим Вышибала.
Базар-вокзал, приезжают в аэропорт.
— Ждите меня здесь, я щас, — говорит Сальмон. Возвращается с тремя грузовыми тележками и тремя фуражками грузчиков:
— Надевайте, — говорит, — и за мной.
Входят в таможню. А Марго уже там, и на глазах у нее во-от такие слезы.
— Ты где был? — спрашивает она Мошона. — Я уже полчаса здесь стою, прямо не знаю, что делать.
— Дела, дела, — отвечает Сальмон, — ну, теперь давайте, целуйтесь.
Мошон тут же и руки в ход пустил.
— Погоди, Мошон, — кричит Сальмон, — ты же еще не дома! Все туристы смотрят. Позор на всю страну. Где твои чемоданы, Марго?
— А — вот. Один мой, а второй дал Алькоби, сказал, что это на дорожные расходы, я даже не знаю, что там.
— Ладно, — говорит Сальмон, — ставь оба на тележку, там разберемся. А если таможенник спросит, что там, скажешь, что там два телевизора, 10 магнитофонов, три фэна и пару кило золота.
Марго глядит на него непонимающе.
— Вот как я тебе сказал, — повторяет Сальмон, — так ему и скажи.
Пошли.
— Что у вас тут, кроме личных вещей? — спрашивает таможенник.
— Телевизоры, магнитофоны, пару кило золота, — послушно говорит Марго.
Таможенник посмеивается: — У вас, госпожа, хорошее настроение? Проходите, не задерживайте.
Снаружи Сальмон получает обратно тележки и фуражки и уходит. Возвращается.
А тем временем Мошон берет Марго в руки. Целует ее как машина, которая впихивает пробки в бутылки.
— Эй, ты ее задушишь! — кричит на него Сальмон.
— Восемь месяцев! — вздыхает Мошон, и вздохи его рвут сердце.
— Ну, так не сдохнешь! Ждал восемь месяцев, подождешь еще восемь минут.
Пацаны влезают в "мерс". Едут.
— Давай быстрее, епт…, — умоляет Мошон.
— А что? Что-то случилось? — спрашивает Сальмон.
— Восемь месяцев…
— Ничего, подождешь.
— Поставь "Караван-патруль", — говорит Охайон, — я просто с ума схожу от этой музыки.
Ставят.
— Какая мелодия! — стонет Охайон. — У меня внутри просто все тает, как масло на солнце.
А вдали уже показались дома Ехуда.
— Сальмон, — говорит Сасон, — не забудь, что мы обещали Шимону.
— Что обещали? — спрашивает Сальмон.
— Что заедем попробовать новый напиток.
— Не дай Бог! — визжит Мошон. — Мне домой надо, срочно!
— Что, горит? — спрашивает Сальмон.
— Горит! У меня внутри горит.
— Ничего, подождешь.
— Восемь месяцев, восемь месяцев! — завывает Мошон.
— Спешка — от дьявола, — постановляет Сальмон, — заедем на минутку, пропустим по рюмочке новенького…
А вот и Ехуд. Хата Шимона. Музыкальный гудок. Открывается окно. В окне голова Шимона. Какие гости! Открывает. Входят в салон.
— Попейте чай с мятой, свеженькая с огорода.
— Чай — для больных, — вскипает Охайон, — а что, суперорудие еще не остыло?
— Остыло, о чем разговор, но упаси вас Бог пить на пустой желудок. Сначала что-нибудь на столик поставим.
— Да на фиг! Домой! — требует Мошон, но на его страдания никто внимания не обращает.
Садятся, стало быть, за столик. Ничего особенного. Так. Вареное, жареное, тушеное, запеченное, фаршированное, маринованное, соленое. Пару кусочков барашка с рисом. И тут приносит Шимон бутылочку суперорудия. Каждый глоток — удар землетрясения. Пьют за здоровье Марго, которая в конце концов возвратилась к Мошону. За здоровье жены Шимона, которая накрыла столик. За здоровье Шимона, которые придумывает такие орудия, которые ни в одном магазине не достанешь даже за тысячу. Не забыли выпить и за здоровье Алькоби, который специально поехал из Франкфурта в Салоники, чтобы отправить Марго самолетом. Вот что значит хороший товарищ. А тут и бутылочка кончилась. Шимон тут же другую тащит.