— Отведи другого в кинотеатр и проверь их алиби, — приказал он напарнику.
Тот взял Тони за локоть, и они двинулись с места. Я готов был заплакать.
Фараон достал сигарету и закурил. Он никуда не торопился. Медленно оглядел меня с ног до головы.
— Ты что-то нервничаешь, парень. Что-нибудь не так?
Я выдавил из себя улыбку.
— Все в порядке. В порядке! Или нет?
— Я не знаю. Я себя спрашиваю.
Я почти истерически расхохотался. Он еще себя спрашивает! Все было бы в порядке. Если бы не Толстый маньяк. Если бы мы успели вовремя прибежать. Я невольно посмотрел в сторону переулка. Никакого шума. Ничего. Я снова заговорил с полицейским, стараясь казаться безразличным.
— Кого вы ищете?
— Каналий, которые ограбили магазин в соседнем квартале.
— Это не мы.
Фараон уставился на кончик сигареты.
— Скоро я это выясню, дружок.
Мой взгляд снова устремился туда, куда Толстый увел Джейн. Пот ручьями стекал со лба. Я до боли царапал ногтями кирпичную стену.
Толстый вышел из переулка. Несколько секунд он стоял неподвижно посередине улицы, повернув голову туда, откуда появился. Словно забыл что-то. Я увидел, как он бросил какой-то предмет к обочине тротуара. Полицейский ничего не заметил. Толстый развернулся и быстро зашагал в противоположном от нас направлении.
Я почувствовал сухость во рту. Хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Я молча следил, как Толстый удалялся, пока не исчез из вида. В эту минуту к нам подошли второй полицейский и Тони.
— Они действительно были в кино. Кассирша его узнала.
— Ну, что ж, парни, на сегодня вы свободны. Можете идти по домам…
Я не дослушал. Ноги понесли меня к переулку. Тони поспешил за мной. Фараоны уселись в машину и, развернувшись, уехали. Я ускорил шаг и перешел на бег.
Мы подбежали к началу переулка. Тони наклонился и поднял то, что Толстый небрежно бросил. При свете фонаря я увидел — мой друг держал в руке нож. Лезвие было в крови. Наши взгляды встретились, и мы бросились в переулок. Мне стало невыносимо плохо. Я хорошо знал, что мы найдем.
Кен Джилфорд
Минус одна жена
Джон Уикмен, честно говоря, имел два крупных недостатка. Первый — это то, что он был бухгалтером. И не только в профессиональном смысле. Он думал как бухгалтер, строил свое существование соответствующим образом, принимал необходимые решения — и все согласно стоимостным выражениям, балансам, дебетам и кредитам. Второй его недостаток состоял в том, что у него была жена.
Обычно такого рода пороки не образуют в комбинации некое взрывчатое вещество, не ведут к убийству. Но в случае с Джоном Уикменом смесь действительно взорвалась. И все из-за того, что внутри тела этого человека жила бухгалтерская душа. К тому же, он выбрал себе в жены самую вздорную и никчемную особу.
Первые признаки неизбежной развязки проявились в конце декабря, вечером, сразу же после празднования Рождества, тогда, когда обычно каждый здравомыслящий человек приводит в порядок свои счета, свои мысли, свои чувства, намечает планы на будущее. Джон Уикмен был именно таким методическим человеком, не из тех, кто надеется на авось.
Итак, все началось холодным декабрьским вечером.
— Шестьсот долларов из семейного бюджета нужно будет потратить на меня, — начал Джон прикидывать на бумаге. — Шестьсот долларов из семейного бюджета уйдут на нужды Флоры…
— Джон, — вмешалась Флора, сидя на качалке в углу комнаты. — У меня кончаются запасы моих любимых шоколадных конфет.
— Это печально, дорогая, — ответил он, не отрывая глаз от своей калькуляции.
— Но, к тому же, я хотела бы посмотреть по телевизору вестерн после полуночи. Ты не будешь возражать?
Погруженный в свои расчеты, Джон не уловил связь между конфетами и фильмом. Хотя это он должен был сделать. Шоколадные конфеты и ночные фильмы по телевидению были достаточно частым явлением в его доме.
— Джон, — продолжила Флора более настойчивым тоном, — ты же знаешь, как мне нравится жевать шоколадные конфеты, когда я смотрю фильм.
Да, об этом он тоже должен был знать очень хорошо. Но назойливое напоминание вырвало его из внутреннего увлекательного мира размышлений над расчетами по поводу семейного бюджета.
Флора обладала гнусавым тягучим голосом, даже когда у нее проявлялось хорошее настроение. Но сейчас она была явно не в духе, голос ее повысился на октаву, поэтому он звучал как писк попавшей в капкан крысы. Назойливый визг, исходивший из довольно внушительного тела, подействовал ему на нервы. Флора, возможно, из-за пристрастия к шоколаду, весила почти сто двадцать килограммов.