*
Третье Рождество, которое Драко провел с Орденом Феникса.
Драко все еще был в доме Люпина и Тонкс. Читая книгу об использовании зелий и заклинаний при борьбе с Темной Магией, Драко задумался, должен ли он наложить заглушающие чары. Из-за смеха одного из близнецов Уизли он не мог сконцентрироваться. Вдруг в спальню ворвалась Гермиона, как-то умудряясь неловко жонглировать двумя тарелками, и направилась к Драко.
— Грейнджер, какого хрена?— выкрикнул Драко. — Разве ты не должна была постучать?
— Как я могу постучать, когда я с двумя тарелками в руках?
Он пробурчал что-то невнятное себе под нос, выжидающе глядя на нее:
— Чего ты хочешь?
— Я принесла тебе рождественский ужин и пудинг,— сказала она, ставя тарелки на шаткий комод. — И не притворяйся, что не любишь пироги, потому что я видела, как ты вырвал один у Луны вчера…
— Грейнджер, я не в настроении для вашего идиотского Рождества сейчас…
— Ты никогда не в настроении.
Драко зарычал и начал массировать пальцами переносицу. Все это наверняка было наказанием за то, что он снисходительно относился Грейнджер в течение последних двух лет. Ее слишком властная натура и способность спокойно отвечать на все его оскорбления, бесспорно, приводит в бешенство, но… Драко признавал, что она была в какой-то степени интересной. Он на самом деле был тайно очарован тем, как ее зрачки, похожие на каштаны, расширяются, когда они спорят, или как она практически пританцовывает, когда взволнована.
И еще он обнаружил, что все еще смотрит, как Гермиона прикусывает нижнюю губу…
— Грейнджер, убирайся. Я читаю.
— Так тебе нравится мой рождественский подарок? — спросила она с самодовольной усмешкой.
— Так это ты оставила книгу под дверью?
— Конечно я. МакГонагалл подарила мне на шестом курсе, и я практически знаю ее наизусть.
Он нахмурился:
— Почему ты отдала ее мне?
— Потому что я знаю, что у тебя нет этой книги, и я видела, как ты перечитываешь пять книг, снова и снова, в течение последних двух лет,— пояснила она. — Кроме того, это специальное издание. Этой книги нет даже в библиотеке Хогвартса, так что я могу предположить, что ты не читал ее раньше. Кроме того, там есть некоторые руны, которые я не могу перевести полностью. Я думаю, ты сможешь это сделать.
— Ты признаешь поражение?— спросил он удивленным тоном. — Черт возьми, Грейнджер. Я думаю, что эта война хорошо на тебя влияет.
— Я не признаю поражение,— ответила она быстро. — Я подумала, мы могли бы… ну, может быть, поработать над рунами вместе?
Драко приподнял бровь:
— Ты предлагаешь мне поработать над ними с тобой? Хочешь узнать мое мнение насчет этого?
— Я знаю, что ты разбираешься в рунах, Малфой…
— Тем не менее, ты всегда стоишь на своем до конца.
Ее глаза расширились:
— Я не знала, что ты замечаешь подобные вещи.
Он посмотрел ей в глаза:
— Я замечаю много всего.
Про тебя.
— Ты собираешься есть Рождественский ужин? — спросила Гермиона, чтобы скрыть неловкое молчание.
— Нет.
— А ты не присоединишься к нам внизу?
— Нет.
— У меня есть несколько обжаренных каштанов, если ты будешь…
Он сжался и отвел взгляд от ее глаз:
— Нет, абсолютно нет.
Гермиона пожала плечами:
— Как хочешь.
Драко проводил взглядом ее спину, когда она выходила из комнаты.
Он сдержал свое слово, не ел рождественский ужин.
Но он съел пирог.
*
Четвертое Рождество, которое Драко провел с Орденом Феникса.
Не было никаких шумных звуков, доносящихся снизу, и никаких попыток Грейнджер убедить Драко поужинать со всеми.
Двадцать третьего декабря, два дня назад, Тонкс, Ремус, Симус и Лаванда были убиты Пожирателями Смерти. Только Грейнджер и Бруствер из их маленькой группы вернулись живыми, поэтому никто не праздновал Рождество и даже не произнес: «Счастливого Рождества».
Медленно приближался рождественский вечер, когда Драко с тарелкой пирога в руке медленно подходил к комнате Грейнджер.
Он расправил плечи, прежде чем она распахнула дверь.
Гермиона села на кровати, прижимая подушку к груди. Мерцающее пламя свечи освещало влажные дорожки от слез на ее щеках и слишком бледную кожу. Рядом с ней была маленькая тарелочка с вишней. Гермиона очень любила вишню.
Ее губы были окрашены вишневым соком в глубокий красный цвет, это напоминало кровь. Драко не мог решить, было ли это плохим предзнаменованием, или же рот ее выглядел притягательным от этого.
Он решительно подошел к Гермионе и поставил тарелку с пирогом на ее прикроватную тумбочку.
— Что ты здесь делаешь?— спросила она хриплым голосом.
— Считай это возмездием. Я пришел к тебе, чтобы приставать с рождественской едой. Я не настолько хорошо умею готовить, чтобы сделать рождественский ужин, так что придется обойтись пирогом.
— Я не голодна.
— Тебе удалось съесть много вишни весом с тебя.
Она издала негромкий звук, но Драко не мог сказать, был ли это вздох или смешок.
— Драко, я высоко ценю усилия и…
— Не говори мне эту ерунду,— перебил он. — Просто съешь пирог или спой одну из тех ужасных песен, которые ты любишь…
— Зачем ты это делаешь?
Драко задал этот вопрос сам себе. По правде говоря, он понятия не имел. Беспокойство Гермионы повлияло на него негативно. Он вспомнил то время, когда ее замешательство не принесло бы ему ничего, кроме удовольствия. Но теперь… Ну, теперь Драко просто почувствовал, как колет в груди, и медленно выдохнул.
— Потому что, если ты сдашься, какая надежда останется у остальных?— сказал он вместо этого.