Этот отчаянный, загнанный взгляд снова появился в его глазах. Как бы мне хотелось успокоить его и его переживания. Именно я должна была волноваться. А не он.
— Не могли бы вы оба одеться, пока я схожу на коробкой в машину? — Офелия напомнила нам о своем присутствии.
Круз сдернул мое полотенце, и я сжалась, пытаясь поскорее отобрать его.
— Ты нарушаешь все веселье, — сказал он Офелии. — Она мне нравится в полотенце. Так ее очень легко обнажить.
— Боже! Ты свинья, — ответила она и начала спускаться вниз.
Я шлепнула его по груди.
— Думаешь, ее заденет, если мы вернемся в твою комнату и устроим еще один раунд?
Каким бы заманчивым это не казалось, я не собиралась поступать так с Офелией.
— Оденься, Круз, — сказала я ему, затем улыбнулась и позволила полотенцу упасть, поднимаясь по лестнице в свою комнату.
— Черт, ты сама напрашиваешься, — пригрозил он мне.
Я обернулась и подмигнула ему.
— Прибереги это на потом.
— Беру свои слова обратно, — сказал он, смотря на меня.
— Что?
— Ты не китайская кукла и в тебе нет ничего холодного.
Я улыбнулась и прикусила губу, не позволяя улыбке стать еще больше.
— Ты невероятно сильная, а твое тело так чертовски сексуально, что я никогда не смогу насытиться тобой. Эти слова вы никогда не услышите в сонетах, но из уст Круза Керрингтона они звучали, как поэзия.
Глава Тридцать Девятая
Офелия стала жить с Лилой Кейт и нам стало не совсем удобно, но за неделю нам удалось справиться с неудобствами. Я даже стал лучше ладить с отцом, но это по больше части потому, что я приходил вовремя на работу. Присутствовал на собраниях, как он требовал и делал все остальное дерьмо, которое игнорировал.
Мысли об августе, когда мне придется вернуться к учебе, омрачали. Лила Кейт закончила колледж. Она останется здесь, а мне придется уехать. Мне это не нравилось. И то, что я сейчас беспокоился об этом, добавляло еще больше стресса к ситуации. Самым сложным на работе было избегать Келси. Она ничего не сказала моему отцу, в противном случае, я бы знал.
Я надеялся, что она блефовала, чтобы напугать меня. В любом случае, ребенок был не от меня. Я был готов сделать тест на отцовство, чтобы это доказать. Конечно, если вообще ребенок был. В этом я тоже сомневался. Когда мне было шестнадцать, она была сексуальной, восхитительной женщиной, которая была старше меня. Однако в последние годы, я стал замечать безумие, стоящее за всем этим.
Туристы приехавшие на лето были уже на ногах в восемь утра и во всю веселились, когда я вышел из студии Лилы Кейт. Я планировал дойти до кофейни напротив стоянки и купить Лиле Кейт один из их шикарных кофейных напитков, который ей нравился и маффины. И я однозначно не ожидал, что рядом с машиной будет стоять Грант Картер, скрестив руки на груди, он смотрел на меня так, словно хотел убить меня голыми руками.
Черт.
— Грант, — сказал я, пытаясь не выглядеть виноватым за то, что провел ночь с его дочерью.
— Я здесь не ради тебя, дерьмовый паренек.
Я и не думал, что он здесь из-за меня.
— Нет, сэр. И не думал, что вы здесь из-за меня.
Он опустил руки и посмотрел вверх на окна лофта Лилы Кейт.
— Эта девочка, в той квартире, вторая часть моего мира. Она и ее мама были каждой мечтой, каждым желанием, каждой чертовой вещью, которые что-либо значили для меня, с того момента, как я взял ее на руки.
— Я это понимаю, — начал я и он сделал шаг ко мне, оскалившись еще больше.
— Нет. Не понимаешь. Ты нихрена не понимаешь, мальчишка. У тебя никогда не было женщины, которую ты любил больше самой жизни. И ты тем более не держал на руках драгоценную девочку, которая является чудом, а смыслом твоей жизни становится — защитить ее.
В этом он был прав. Я кивнул, боясь, что если что-то скажу, а пока он не готов к моим словам, то он сломает мне одну из лицевых костей. А мне мое лицо нравилось.
— Она такая же, как ее мама. Добрая, милая, умная и когда она любит, она любит всем сердцем. Мужчине тяжело с этим справиться. Слишком многое придется ценить и лелеять. С ее мамой я не сразу осознал это и, чуть было не потерял единственное, ради чего стоило жить. Ее отец желал моей смерти. Я не виню его.
Я кивнул, по-прежнему ничего не говоря. Грант пристально посмотрел мне в глаза, расправив широкие плечи и руки его, были массивнее, чем мои.
— Если ты разобьешь сердце моей девочки, то мне будет по фигу, кто твои родители. Все что я видел, это то, как ты трахался повсюду. Играл в игры. Наслаждался женщинами. Но девочка в том лофте, — сказал он, останавливаясь, чтобы сделать ударение, — С ней ты так поступить не можешь. Потому что, вот что я тебе сейчас скажу, — затем он указал пальцем мне в лицо. — Она, должно быть, любит тебя, иначе тебя бы здесь не было. Она бы никогда не села на твой мотоцикл и не сбежала бы с тобой. Это была не Лила Кейт. Она действовала на эмоциях и чувствах к тебе. Так что-либо ты к ней чувствуешь то же самое, либо расстанешься с ней по-хорошему и свалишь из города до того, как я найду тебя. Я понятно изъясняюсь?