— Да тебе это было абсолютно безразлично! — выкрикнула Селма.
— О нет, если уж кому и было безразлично, то тебе, моя преданная экс-жена. Ты, не задумываясь выпархивала из нашего семейного гнездышка каждый раз, когда я должен был туда вернуться. А мы с тобой, дорогая моя, договаривались с самого начала нашей совместной жизни совсем о другом. Мне особенно запомнилась твоя очаровательная поездка в Вашингтон. Помнишь?
— Помню.
— Ты вернулась домой от своей итальянской подруги и за день до моего приезда вдруг срываешься на какие-то курсы по кулинарии! Мы с тобой не виделись пять месяцев — пять! — а тебе срочно понадобилось заняться поварским делом!
— Мог бы приехать ко мне в Вашингтон на выходные. Почему не приехал?
Ответом был горький смех.
— А ты, можно подумать, приглашала, звала меня? Я решил, что у тебя там свои планы. Если уж на то пошло, зачем вообще нужна была твоя поездка? Нет, моя милая, кому-кому, но не тебе жаловаться на чье-то безразличие. Ты сделала все, чтобы убедить меня в необходимости развода. Это ты, а не я, написала ту милую записочку, в которой заявила, что наш брак, ничего не значит и ты хочешь развестись.
— А ты даже не потрудился снять трубку и позвонить мне, чтобы выяснить, в чем дело!
Сарказм взгляда предварил сарказм ответа:
— Женщина отделалась клочком бумаги, не дождавшись возвращения мужа. Конечно, решила она, хватит и паршивой записки! Что оставалось делать мужу? — Адам окинул Селму ледяным взглядом. — Прошло уже четыре года, стоит ли что-то обсуждать дальше? Тем более, что у меня сегодня был очень трудный день… Спокойной ночи.
Четыре года существовала одна интерпретация событий, и вдруг… Это, оказывается, она во всем виновата! Удивительная, чисто мужская логика…
Они встретились только за обедом. Атмосфера за столом была тяжелой.
— Вчера, по дороге из города, я заехал к Кристоферам, — сказал Адам, нарушив напряженную тишину. — Нас приглашают на ужин в субботу.
Кристоферы… Родители Инди. И он думает, что его бывшая жена поедет с ним?.. Придется ознакомить его с собственным мнением.
— Ты поедешь к ним один. Мне там нечего делать.
— Но тебя тоже пригласили! — резко высказался Симмонс. — Зачем зря обижать людей?
Ну не хочу я ехать и, значит, не поеду! Однако снова ее решение выглядит по-детски глупым. Да шут с ними, с этими Кристоферами, вдруг у них будет что-то интересное. Ладно, поеду. Лучше, чем здесь сидеть, изматывая себя прежними мыслями.
После обеда Селма ушла к себе в комнату работать. Изучала книги о лекарственных растениях и — удивительный поворот сюжета — о пище, вызывающей сладострастие. Старинные рецепты вобрали в себя массу разнообразных сведений, особенно полезных для желающих отравить неверного.
В философском плане о таком повороте решения семейных проблем можно было бы поспорить — уж слишком круто пращуры добивались своего. Если уж писать, то о пище, обещающей долгое и прочное счастье. Перо легко забегало по бумаге.
«…Давайте рассмотрим другой, более приятный вариант: мужчина вашей мечты не замечает вас, поэтому ваша задача — заставить его обратить на вас внимание и снова страстно влюбить в себя. Что в этом случае предлагает кулинария? После обыкновенного обеда дайте любимому питательный коктейль из молока верблюдицы, фиников и меда. Каждый знаток арабской литературы знает, насколько эффективен этот напиток в деле примирения супругов…»
Ну что, забавно выходит? И кроме этого рецепта для решения неразрешимых проблем в старинных книгах много чего найдется. Европа улыбнется. Америка захохочет, но обязательно вознамерится последовать советам предков. Рецепты были непонятные и поэтому не возбуждали аппетит. Но вот что-то вкусное: креветки в имбирно-женьшеневом соусе, маринованные абрикосы с жареным миндалем… Неясно, от чего помогают, но, наверное, неплохо на вкус. Пока Селма листала книги, самой захотелось съесть чего-нибудь сочного, ароматного, вкусного. Пошла на кухню. Первое, что бросилось в глаза, — свежий плод манго. Надрезала кожуру и только впилась зубами в спелую сочную мякоть, как вошел Адам.
— Надеюсь, что ты сейчас получаешь удовольствие, — сухо заметил он.
Когда рот забит мякотью манго, трудно ответить что-то членораздельное.
— Я могу дать тебе совет, как удобнее съесть вторую половину плода? — Адам, конечно же, иронизировал. Хорошо хоть, что говорит веселым тоном. Селма одарила его легкой улыбкой.
— Не можешь. — И, взяв вилку с ножом, она демонстративно доела манго в преувеличенно изысканной манере. — Кстати, руками гораздо вкуснее.
— Что да, то да. Вспоминаю, твоя страсть к еде всегда забавляла меня.
— Эта, как ты выражаешься, страсть — часть моей абсолютно серьезной работы. Я зарабатываю этим на жизнь. Кроме того, неужели не интересно постоянно узнавать что-то новое. Хочешь послушать истории про манго?
Господи, лучше о чем угодно говорить, лишь бы не уходить в молчание, чреватое горечью.
Адам в вольной позе уселся на кухонном столе.
— Внимательно тебя слушаю.
Судя по добродушному, насмешливому тону, он тоже нуждался в непринужденном общении.
— Начнем с того, что… Ты знаешь, что у Будды была целая роща из манговых деревьев. Он часто там медитировал, чем сильно расстраивал тех, кто не мог заполучить манго.
— Оказывается, серьезный фрукт этот манго. Что еще?
— Я, пожалуй, остановлюсь на этом. — Ей не хотелось рассказывать о манго как о средстве повышения мужской потенции, во что неукоснительно верили восточные мужчины. — Я узнала о манго так много аппетитного, что вдруг почувствовала, что хочу есть, почему и решила перехватить что-нибудь до ужина. Адам снова согласно кивнул.
— Учитывая выбранный тобой уклон в журналистике, приходится только удивляться, как тебе удается оставаться такой стройной.
— Я знаю, что и как надо есть.
Губы Адама насмешливо дернулись.
— Разумеется. Кофейный мусс с горой взбитых сливок, например, и так далее.
— Ну, это я ем только в особых случаях, — сказала и почувствовала, как тоскливо сжалось сердце. Ведь раньше особыми случаями являлись их встречи после командировок.
Адам мягко улыбнулся.
— Тебе не обязательно ждать появления особого случая. Если будет настроение, приготовь как-нибудь этот мусс.
— Но настроение как раз и зависит от особенности случая, — коротко ответила Селма и встала. — Я иду работать.
Когда проходила мимо него, тот протянул руку и привлек ее к себе. Тело тут же отреагировало, Селма почувствовала прилив жаркой волны.
Адам приник к ее губам в неистовом поцелуе, словно хотел оставить на них неизгладимую печать своей страсти. Он целовал с каким-то безрассудным отчаянием. И она инстинктивно прильнула к этому лучшему из мужчин, уступая его стремительному порыву.
Казалось, их поцелуй длится вечность. Но вот Адам резко отпустил руки, и ей потребовалось ухватиться за край раковины, чтобы не упасть.
— Иди, работай, — хрипло пробормотал он. — Перерыв окончен.
Ну и ситуация! Не захочешь — рассмеешься: после того странного поцелуя она сидит за пишущей машинкой и сочиняет статью для сладострастных гурманов. Это же надо окончательно спятить, чтобы заниматься подобной темой именно сейчас. И без всякого манго тело охвачено желанием, а тут еще такой объект изучения… Достаточно взглянуть на Адама, и пульс учащается. Поцелуй или легкое прикосновение — и тело ту же реагирует всеми своими клеточками. Так было всегда — с самой первой встречи. И даже сейчас, несмотря на все проблемы, их все равно тянет друг к другу. Особое энергетическое поле, возникшее когда-то между ними, до сих пор не разделяло, а связывало двух людей, не позволяя им окончательно разойтись в разные стороны. И не нужна никакая специальная пища, не нужны никакие искусственные допинги, чтобы от малой искры возникла всепожирающая страсть.
Но статья, тем не менее, уже отпечатана. Если уж писать дальше, то об уличной торговле, о восточных базарах. И никакой любви! Хватит дурью маяться и сочинять статьи о страстях, чувственных желаниях и эротических удовольствиях.