О, как жарко вспыхнула в ней страсть! Непреодолимое желание. Головокружительный сексуальный голод. И щемящая грусть. Селма запустила пальцы в густые волосы Адама, затем скользнула к шее и ниже, к гладкой, сильной спине. Как сладок его поцелуй! Но почему удовольствие омрачено печалью и беззвучными слезами? Неужели страсть останется неудовлетворенной? Ведь она любит и любима, или это только иллюзия?
Но нет же! Их сердца бьются в одном ритме. Он ласков, он хочет ее. Селма теснее прижалась к мужу, обхватив его руками. Какое божественное наслаждение. Уйди, печаль! Тебе не место среди счастливых. Губы повторяли имя любимого. Адам, Адам… Прижми меня к себе.
— Селма? — раздался хриплый, вымученный голос.
О Боже! Какое горькое пробуждение! Сердце бешено стучало. Где она? Что с ней? Кругом непроглядная тьма. Женщина ощутила щекой шершавый, небритый подбородок. Обнаженное мужское тело тесно прижалось к ней.
Вспыхнул свет. Селма ошарашено смотрела в затуманенные серые глаза Адама. Состояние, близкое к ужасу, охватило ее.
3
Она резко отпрянула в сторону.
— Я… ты разбудил меня — пробормотала первое, что пришло в голову.
И услышала несмешливый ответ:
— Радость моя, это ты разбудила меня. Впрочем, не жалуюсь. Я получил громадное удовольствие.
Это заметно.
— Мне, должно быть, приснился какой-то кошмарный сон, — испуганно проговорила женщина. — Ты и в моей постели.
Адам мягко рассмеялся.
— Верю. Ты страстно целовала и обнимала меня.
— Мне снился другой человек! — Ложь во спасение, а спасения-то и не последовало.
Селма резко подтянула простыню на себя.
— Так кто же этот счастливец?
— Я не помню! Представления не имею… Я спала. А ты разбудил меня!
Адам приподнялся на локте и окинул бывшую жену подчеркнуто спокойным взглядом.
— Ты права. Прошу прощения. Мне следовало бы дать тебе возможность досмотреть твой… гм, сон.
— Почему, интересно, ты разбудил меня, если тебе это так понравилось?
— Я способен контролировать свои инстинкты, — криво улыбнулся Адам.
— Раньше ты этого не делал!
— Не было необходимости. Во всяком случае, когда дело касалось тебя. — В его голосе слышалась легкая издевка.
— А сейчас ты сдерживаешь себя именно потому, что дело касается меня?
— Многое поменялось за последнее время.
— Действительно. Но почему бы тебе не воспользоваться нечаянным подарком? — Сказала и сама поежилась от своих слов и тона, каким они были высказаны. Вот уж что не свойственно ей, так это резкость и цинизм.
— Овладеть спящей женщиной? Какова гарантия, что она позже не пожалеет о случившемся? Ты тоже могла за это время измениться. Это раньше моя любящая жена хотела любви везде и в любое время…
Слышать подобное было и обидно и стыдно.
— Тебя послушать, так я просто сексуальная бандитка! Да ведь ты не был дома неделями! И что в том плохого, если жена хочет мужа, когда тот возвращается после долгого отсутствия?
Адам улыбнулся не без лукавства.
— Меня бы очень расстроило, если бы моя жена вела себя иначе.
Издевается! Бессовестный человек! Он, видите ли, способен обуздать свою страсть, держит эмоции под контролем. Всегда спокоен, уверен в себе. Никогда не теряет самообладания. Очень редко сердится и никогда не жалуется.
«Жаловаться — значит проявлять слабость» — так сказал он однажды. Если тебе что-то не нравится, ты либо прими все как есть, либо измени саму ситуацию. Тратить время на нытье — непродуктивное занятие.
Селма, кстати, приняла к сведению совет мужа и поклялась себе, что никогда не станет сварливой, ноющей женой. Но, как оказалось, это не помогло.
Молодая женщина передвинулась на самый край постели. Прежде чем подняться, тщательно расправила майку. Часы на туалетном столике показывали половину пятого. Прошла в ванную, выпила стакан воды. Быстрей бы миновала ночь! Находиться рядом с этим мужчиной — выше ее сил.
Как ни уговаривай себя, что они чужие друг другу, а приходится признаться: его близость лишает ее покоя.
Слезы навернулись на глаза, когда вспомнила насмешливую улыбку этого безжалостного человека. Может, было бы лучше, если бы он не сдерживал себя и они бы занялись любовью? Тогда, по крайней мере, не только она потеряла бы этот чертов контроль.
Господи, о чем она думает!
В дверь ванной послышался стук.
— Селма!
— Бога ради, уйди, — откликнулась она. — Оставь меня, пожалуйста, в покое.
Адам открыл дверь. Его бедра были обмотаны тканью в яркую полоску.
— Иди ложись.
Селма сморгнула слезы.
— Нечего вламываться!
— Я просто хотел убедиться, что ты не собираешься продолжить свой сон в ванной. Постель в твоем полном распоряжении. Мне надо поработать. Я обычно встаю рано.
А то ей это неизвестно! Селма подняла голову и взглянула на человека, про которого она знает, пожалуй, слишком много.
— Хорошо, спасибо. — Тон, приличествующий леди. Вполне можно гордиться собой.
Больше они не разговаривали. Женщина снова забралась в постель, а хозяин номера сел за пишущую машинку. Удивительно, но ритмичный стук клавиш действовал успокаивающе — сухой, безликий клик-клак не имел ничего общего ни с эмоциями, ни с желаниями.
Селма проснулась от яркого солнца. Перевернулась на живот, пряча голову в подушку. Но мозг уже начал бодрствовать и вызвал из сонного небытия все, что произошло вчера. Селма лежала не шевелясь, с открытыми глазами. Адам разливал горячий кофе в чашки, стоявшие на небольшом сервировочном столике, который, очевидно, недавно доставили в номер. После ночной сцены она заснула мертвым сном и ничего не слышала.
Адам был уже выбрит и одет в хлопковые брюки песочного цвета и синюю легкую сорочку — простая, удобная одежда без претензий. Да, такому человеку не нужны портновские ухищрения — он и без них выглядит мужественно. И манеры под стать — непринужденные, естественные. Внутренняя сила предопределила внешнее достоинство.
Адам подошел к кровати, и Селма быстро закрыла глаза.
— Селма, — окликнул он, — просыпайся. Ничего не оставалось делать, как открыть глаза. Их взгляды встретились. Его близость беспокоила. Совсем рядом эти серебристые огоньки в глазах и мелкие морщинки у глаз.
— Я уже проснулась.
Близость Адама, его мужская энергетика будто заряжали воздух вокруг нее. Трудно сохранять спокойствие, когда подпадаешь под воздействие этих токов.
— Нам принесли свежий кофе. — Голос звучит ровно — этот человек неподвластен ненужным эмоциям.
Селма села в постели. Взяла чашку. Крепкий кофе с молоком — именно такой она и любила.
— Спасибо.
В отличие от нее, совы, муж был жаворонком. И он всегда приносил ей кофе в постель. К тому времени, когда жена просыпалась, он уже успевал сделать зарядку, просмотреть газеты и поработать немного.
Так что нынешнее утро немного напоминало прежнюю жизнь. Немного… Раньше Адам не ограничивался тем, что произносил ее имя, когда будил, — он осыпал ее поцелуями. Помнит ли он об этом сейчас? Селма взглянула на его лицо и сразу поняла: ее бывший муж ничего не забыл из их общего прошлого. Но какое теперь это имеет значение?
— Хороший кофе, — сказала Селма, стараясь придать голосу холодноватую сдержанность.
Адам встал. В его глазах угадывалась едва заметная грусть, но по лицу, как всегда, ничего не прочесть.
— Завтрак на столе, — услышала она его ровный голос. — Круассаны, булочки и фрукты. Я подумал, что тебе этого достаточно.
— Вполне. Но прежде мне надо ополоснуться.
— Не торопись, выпей сначала кофе.
Селма проследила, как он отошел от кровати, легко неся свое сильное тело, как взял газету и, опустившись в кресло, положил ноги на край кровати.
Когда она допила кофе и встала с постели, Адам оторвался от газеты и махнул рукой в сторону стула.
— Твоя чистая одежда там.