– Это день твоего рождения, – нарушил тишину голос Бенджамина.
Он тоже смотрел на монитор, на котором двое моров выносили тело, а Лорел продолжала рыдать. Мерзкая догадка заставила меня усомниться в моих знаниях.
– Этот мужчина… – начал я.
Бенджамин перевел ледяной взгляд на меня и подтвердил:
– Твой отец. И, как видишь, его убил не я.
На записи тем временем остались только двое – Бенджамин и Лорел. Я посмотрел на Бенджамина. У меня возникло слишком много вопросов.
– Но ты закопал его тело под окном комнаты Лорел. Зачем? Из мести?
– Нет.
– Но я видел могилу.
– Это действительно могила, но в ней не твой отец.
Эта фраза выбила меня из колеи. Я вспомнил рассказ Лорел, который слышал множество раз. Она всегда говорила одно и то же. Что Бенджамин – животное, что он убил единственного мужчину, которого она любила, и закопал его тело в саду. И все это – чтобы отомстить женщине, которая закрутила роман со смертным у него под носом.
– Тогда кто? – задал я логичный вопрос.
Бенджамин молчал. Я видел, как он не хотел разговаривать со мной на эту тему, но Тобиас приказал, и Бенджамин не мог ослушаться. Я хотел подойти, взять его за грудки и как следует встряхнуть, но высокомерный голос Тони остановил меня на первом же шаге.
– Ты был не единственным ребенком, который родился в тот день, – сказал он.
– Кто лежит в той могиле? – повторил я.
– Твоя сестра, она родилась уже мертвой. – Бенджамин захлопнул ноутбук и выжидающе посмотрел на меня.
– Ты думаешь, я тебе поверю? – спросил я. – Лорел столько раз рассказывала мне, что ты сделал с моим отцом. О том, что ты делал с ней.
Я впервые видел, чтобы Бенджамин не был скалой, о которую разбивались все вопросы. Настал тот день, когда и я узнал его слабое место. Как жаль, что оно оказалось одним на двоих.
– Она действительно верит, что все так и произошло, – начал Бенджамин. – Тобиас внушил ей эту историю, он считал, будто она не переживет мысль о том, что убила единственного мужчину, которого искренне любила. Еще и в день, когда потеряла ребенка. Весь ее мир рухнул тогда, она бы просто не справилась.
Я начинал путаться во всей этой информации. Где правда? Где ложь? Все смешалось. У меня не получалось поверить, что Лорел убила моего отца. У меня была сестра? Почему все это Бенджамин говорит именно сейчас? Какого хрена Тобиасу понадобилось, чтобы я узнал эту правду?
– При чем здесь Тобиас? – спросил я.
– Ты же знаешь, что в Совет моров входят только представители чистой крови. Так вот, Лорел – единственный ребенок Тобиаса. На ней заканчивается чистая кровь их рода. Ее больше не будет. Твой дар предвидения достался тебе от деда, ты последний, у кого он есть.
Я внук Тобиаса? Мне было сложно поверить во все, что сейчас говорил Бенджамин. И нужно ли это мне?
– Это бред какой-то, – сказал я. – Допустим, Лорел и правда сошла с ума, но зачем ты снял все двери с петель и запираешь ее на верхнем этаже? На окнах до сих пор стоят решетки. Ты никого к ней не пускаешь. В детстве я слышал ее крики о помощи и много раз пытался пробраться наверх, но не мог, так как единственный вход на третий этаж закрыт стальной дверью, ключ от которой есть только у тебя.
– Крики, припадки – все это происходит в момент, когда она вспоминает, что натворила. Со временем внушение Тобиаса слабеет. – Бенджамин замолчал и устало провел ладонью по лицу. – Я снял все двери, чтобы она не смогла запереться и навредить себе. Поверь мне, она пыталась. Очень много раз.
– То есть плохой парень в этой истории – она, а вовсе не ты?
Лицо Бенджамина исказила злая гримаса.
– Я никогда не претендовал на звание героя. Ты даже не представляешь, насколько я ужасен, но женщина, которая заперта наверху, – это единственное, что заставляет меня терпеть тебя в своей жизни. Ты думаешь, мне легко было смотреть на то, как растет ребенок от другого мужчины? Наблюдать из года в год, как ты меня ненавидишь? Но, поверь, я ненавидел тебя еще больше. Однако Тобиас сказал, что ты нужен. Он видел тебя в будущем. И если бы Лорел не убила твоего отца, я бы с большим удовольствием убил его сам! – Бенджамин встряхнул перед собой руками. – Этими самыми руками я бы свернул ему шею, но прежде он испытал бы такую боль, что молил бы меня о смерти!
Бенджамин замолчал. Он выровнял дыхание, и маска злости исчезла, но он еще не все сказал.
– Я любил ее. Всю жизнь я любил женщину, которая не отвечала мне взаимностью. Ты не представляешь, каково это. Любить женщину, которая как минимум раз в неделю пытается убить себя. Любить так, как она того не заслуживает. Все, что я делал в этой жизни, каждый мой шаг, каждое действие – только ради нее. Ради женщины, которой от меня ничего не нужно.