– Хватит… – уже не шептал, а почти хрипел Николай.
– Но почему? Вы можете даже порадоваться: вас потом канонизирует церковь, и станете вы святым великомучеником и страстотерпцем, – с убийственно злым сарказмом продолжал крушить хрустальные замки царя Вадик. – Иконы с ликом вашим писать будут. За такое и всю семью возвести на эшафот не жалко, не так ли, ваше величество? Оно того уж точно стоит…
– Не надо, пожалуйста, не надо! – самодержца била первая в зрелом возрасте истерика.
– Не надо? Так а я-то тут при чем? – искренне удивился Вадик. – Я-то ничего, что к этому привело, не сделал. Меня тогда вообще не было. Не родился я. Даже родители моих бабушек и дедов еще не встретились… Вас, Николай Александрович, простите, в МОЕМ (выделил голосом Вадик) мире не поддержал НИКТО. Вы умудрились, пытаясь угодить всем, наступить на мозоль каждому. Даже часть дворянства и малограмотные крестьяне, которые сейчас хоть и собираются жечь помещиков, но на вас лично молиться готовы, через тринадцать лет пойдут против вас. И при известии о вашей гибели больше злорадствовать будут, чем горевать… Вы хотите повторения этой истории? Хотите? Тогда можете спокойно продолжать в том же духе. Ну, а я, пожалуй, перееду. Да, хоть в эту… в Новую Зеландию, что ли. Там-то в ближайшие лет сто будет тихо, на мой век хватит.
– Господи… – Николай, тяжело дыша, расстегнул ворот, сжав в дрожащих пальцах свой нательный крестик. Взгляд его бесцельно блуждал, не задерживаясь ни на чем, – Господи, спаси и помилуй… Какой ужас… Грешен я… И девочек… Как же… кто же… КТО?!
Наконец взгляд его начал приобретать осмысленное выражение, рука, сжимавшая крест, перестала трястись. И взгляд этот сфокусировался на лице Вадима, пригвождая к месту…
«Все. Шлиссельбург. Или виселица… Сразу. А может, тут, в парке, и закопают… Какая, на фиг, Новая Зеландия! Доигрался. Приплыли… Может, в окно? Хоть какой-то шанс…» – пронеслась в голове у Банщикова шальная мысль.
– Вадим… Миша… Можно ли еще что-то изменить? Как ты думаешь? Ты сам веришь? С этим… Ведь если все это в вашем мире уже было… Может, так свыше и предопределено? – хриплым и каким-то чужим голосом проговорил, наконец, Николай.
Отлегло… И снова кровь в виски!
– Хрена лысого что-то вообще может быть предопределено! – грохнул по столу кулаком лекарь Вадик (или Михаил – он уже и сам запутался). – У нас и «Варяг» не прорвался, и Макаров на «Петропавловске» погиб 31 марта. На мине он должен был три недели назад взорваться. А тут – все это уже пошло по-другому! Сами же третьего дни говорили, что верите в то, что Господь вам теперь помогает.
– Так, может, тогда и подвала этого Ипатьевского монастыря не будет, если все пошло по-другому? Уже с вашего появления здесь? – встрепенулся Николай.
– Ипатьевского дома, а не монастыря… И к предсмертным проклятиям и пророчеству Марины Мнишек, уморенной в сем костромском духовном оплоте, инженер этот никакого отношения не имеет. Хотя как знать, как знать… Возможно, вы правы, и некая мистическая связь тут просматривается. Я об этом не подумал… Но тогда – тем более! Сможем ли мы разорвать этот мистический круг – сейчас в первую очередь от вас зависит, ваше величество! И вы сами это не хуже меня понимаете. Я могу лишь подсказать, что помню и знаю из ТОГО будущего, помочь вам подобрать и «зарядить» на общую цель наиболее способных людей, а талантами, слава богу, Россия никогда не была скудна. Просто наши мздоимцы и завистники их хорошо «задвигать» умели. Дерьма-то у нас тоже – не хило. И кто ему окорот давать должен? Власть! А власть – это ВЫ!
Управлять государственным кораблем – это ваша, царская задача. И ваша державная ответственность. Зная, ЧТО может ожидать нас впереди, я лишь могу поставить вешки на фарватере. А сесть на помеченную ими мель или нет – вам решать. Поэтому куда вы штурвал повернете, там мы и окажемся.
Но крутануть-то штурвалом – мало. Нужно быть уверенным, что исправны штуртросы, что машины выгребут против течения, что вахтенные сигнальщики не дрыхнут на посту, что вовремя предупредят: впереди камни! Поэтому вся команда корабля и действует как единое целое. А если бы кочегары враждовали с сигнальщиками? А палубная команда ненавидела машинистов? Может, не лучший пример, но на нем хорошо видно, что, если в команде разброд и раздрай, как ни крути штурвал капитан, а мели не миновать. Так и в стране…
Кризис в российском обществе – системный. И поражение в войне, которого избежать, кстати, вполне реально, это не его причина, но следствие. А то будет в итоге не Ипатьевский дом в Екатеринбурге, а, скажем, Мазаевский в Питере или Гужоновский в Москве. Вам от такого поворота истории правда станет легче? Нет? Надо бороться не с проявлениями кризиса, а искоренять его очевидную причину!