Это обоснование Троицы — не модализм и не савеллианство. Ведь жертвующий, жертвуемый и акт жертвы — это не три имени или силы Бога, а именно три различных реальности эмпирически переживаемой, реальной полярности:
1. Полярности как абсолютной, естественным путем непреодолеваемой и непреодолимой дистанции, несовместности, то есть трансцендентности Бога.
2. Полярности как абсолютной, не естественным, то есть чудесным, путем преодоленной дистанции — тожества несовместного, то есть имманентности Бога.
3. Полярности как центрального пункта Божественного домостроительства.
Обвинение в тритеизме здесь вряд ли может возникнуть: ведь Бог жертвует Собою же, значит один и тот же Бог и жертвующий, и жертвуемый, и акт жертвы. Что же касается до акта жертвы, то ведь Василий Великий (или Григорий Нисский) в «Отче наш» вместо «да приидет Царствие Твое» читал: «да приидет Святой Дух Твой». Святой Дух, Царствие небесное, Параклит-Утешитель — различные имена Божественного ритма домостроительства. Если же сейчас неясна персонификация третьей ипостаси, то до Христа также неясна была персонификация второй ипостаси, и ее определения колебались между почти безличной Премудростью, «сказал» (в 1-й главе Бытия), коллективным представлением слуги Ягве как избранного народа и уже вполне личным слугой Ягве как агнцем Божием, Сыном Божием и Мессией.
Наконец, третье возможное обвинение — психологизм, имманентизм, феноменализм. Но и этого нет. Два первоначальных факта не психические состояния, потому что полярность, которая в них обнаруживается, не интенциальное отношение и второй полюс — абсолютный именно вне какого-либо возможного моего интенциального отношения. И в первом и во втором первоначальном факте я нахожу именно внеинтенциальный полюс, и мне нет надобности проецировать его за пределы моего интенциального отношения, так как он первоначально реально переживается и является мне как существующий абсолютно, вне всякого моего, то есть интенциального отношения, как абсолютно несовместное со мною в первом факте и чудесно отожествляющееся со мною во втором факте. Эта полярность не интенциальное отношение, а откровение, то есть принципиально другого порядка. Так как Бог — реальный факт, то я и вывожу Его не из идеи Бога или из какого-либо другого абстрактного построения, но из факта откровения Бога человеку. Полное откровение Бога человеку — Иисус Христос, Агнец Божий, жертва: Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную.
Пропущено: самосознание сотворенного — я сознаю себя самого в мысли. Я, сознающий себя, и я, сознаваемый собою, реально — один и тот же я, идеально — два различных я. Это различие я реального и я идеального и есть моя тварность, вследствие этого же и объективирование: я сознаю себя, сознающего себя... Моя раздвоенность существенная, я не имею себя, но ищу себя, гонюсь за самим собою и все равно не могу догнать себя — это и есть поедание себя самим собою — первородный грех и его форма — категорический императив: я должен быть самим собою, «я должен» и есть форма моей греховности, дурная бесконечность, потому что я должен и в то же время я принципиально никогда не смогу своими силами сделать то, что я должен сделать. Кант: я должен, следовательно, я могу. Но это и есть сама предельность, и невозможно поэтому: если я должен, то уже не могу. В самосознании Бога раздвоенности реального и идеального нет. Но поэтому субъект и объект одновременно соединены и разделены, и нет объективирования. Соединенность и тожество субъекта и объекта — Сам Бог или Его сущность essentia, тожественная Его exsistentia. Разделенность — Ипостаси или Лица Троицы. Троица — Божественное самосознание — Сам Бог.