– Бог никогда не простит меня! Бог – зол, я искал его, но нашел только надменное молчание и угрозы! – дявольски сверкнув глазами, воскликнул Родриго, и Джону опять стало не по себе.
– Наш священник говорит, что Бог прощает все, кроме богохульства и самоубийства, – утешил его Джон.
– Милый друг, но я участвовал именно в самоубийстве! – торжественно сказал Родриго. – Я помог уйти в мир иной прекрасной, нет, прекраснейшей женщине на свете! Она так боялась боли! Не хотела умирать от тяжкой болезни и попросила убить ее.
– Наверное, ты ее очень любил? – посочувствовал Джон.
– Бог наказывает меня за гордыню, как сказал бы ваш священник. Я думал, что смогу помочь, но Он рассудил иначе. Он ничего не дает навсегда, только попробовать.
– Мне страшно от твоих разговоров, – сказал Джон.
Родриго тяжело вздохнул.
– Ты славный парень. Ты мне очень напоминаешь одного человека в столь же юном возрасте, может быть, судьба не зря столкнула нас. Что ты собираешься делать в будущем?
– В будущем? – Джонни облизнул сухие губы. Испанец казался очень странным, он должен был бы сильно пугать его, но Джо почему-то не боялся. – Я не знаю.
– Ты хочешь разбогатеть, воруя бумажники из карманов джентльменов? Если ты не прекратишь этим заниматься, то через два, нет, три месяца умрешь от холеры в лондонской тюрьме.
Джон от удивления открыл рот.
– Но сегодня тебе даруется шанс изменить свою судьбу, Джонни. Как твое полное имя?
– Джон Максимилиан Корнуэл.
– Ну надо же Максимилиан! Ладно, скажи лучше, согласен ли ты довериться мне всей душой, чтобы изменить существующее течение времен?
– Ты хочешь забрать мою душу?! – в страхе воскликнул Джон, порываясь сбежать.
– Зачем она мне?! – рассмеялся Родриго. – Душа принадлежит Богу, а не тебе, чертов маленький богохульник! Я хочу забрать твое имя и дать другое.
Джон пораскинул мозгами: имя – не душа, чего ему терять, вдруг этот странный испанский пират и впрямь вытащит его из грязной кабальной ямы, где малыш Корнуэл пребывал. Если он не завяжет с воровством, то не будет ничего удивительного в том, что через три месяца его мертвым выволокут из тюрьмы и похоронят в общей могиле. Лучше уж лишиться имени, чем жизни.
– Ну хорошо, я согласен, – неуверенно ответил он.
– Ты уверен? – строго спросил Родриго.
Мальчишка кивнул, Альбана подал ему руку, и Джон заколебался, не зная, стоит ли ее брать.
– Правильно, – усмехнулся Родриго, – никогда не бери мою руку, даже если я сам предлагаю ее тебе, – и он ласково потрепал Джона по голове…
Мисс Мэри Форестер не могла глаз отвести от молодого герцога Альбана, как впрочем, все лица женского пола в небольшом музыкальном салоне леди Гилмор. Знойный красивый испанец с манерами истинного джентльмена и самой пленительной мужской улыбкой, он, казалось, не обращал никакого внимания на прелести окружавших его дам, был вежлив и невозмутим. Он томно потягивал скотч и прислушивался к тихому пению леди Гилмор, исполнявшей какую-то заунывную балладу. Только мисс Мэри, кошечку Милки, не пугала эта удивительная отчужденность испанского гранда, и она уже решила, что обязательно выйдет замуж за одного из богатейших людей Европы, а именно за герцога Диего Альбана-и-Бланко, единственного отпрыска старейшего рода, наследника известного владельца транспортной компании и пирата.
– Отчего вы так грустны, дон Альбана? – нежным голоском спросила Милки, усиленно обмахиваясь веером, так что черные волосы Диего шевелились от ветра.
– Простите, леди, сквозняки меня убивают, – сказал он и отодвинулся от Мэри.
Милки покраснела, но не сдалась.
– Но вы грустны весь вечер!
– Разве меланхолия уже не в моде? – удивился Диего. – Боюсь, я слишком долго был оторван от вашего блестящего высшего общества.
– О! наверное, вы были в каком-нибудь плавании! Это так интересно!
– Не думаю, что для столь нежной леди может быть интересна жизнь матроса! – усмехнулся Диего, но тут же смутился. – Простите, леди Мэри, я иногда говорю то, что думаю, а у вас так не принято.
– Наверное, именно из-за этого о вас идет слава, как о покорителе женских сердец.
– Неужели? – наигранно удивился он. – Что вы говорите!
– Да, я слышала, что вы покорили всех знатнейших девушек Испании, и бежали оттуда, боясь, что разгневанные родители заставят вас жениться! Говорят, что у вас неистребимый интерес к женщинам.
– Это неудивительно, если учесть, что половину жизни я провел в монастыре, – дон Диего с тоской подумал, что мужчинам почему-то не полагается веер, а как было бы здорово спрятать за ним издевательскую и скучающую ухмылку. Он пришел сюда вовсе не для того, чтобы любезничать с этой пустоголовой дурочкой или слушать завывания безголосой леди Гилмор.