– Да, никогда не знаешь. Вот скажите, сеньора, какая, по-вашему, дорога выведет нас к людям?
– Я думаю, что правая, – самоуверенно заявила Пиро.
– А каково ваше мнение? – спросил он Кармино.
– Я бы предпочла последовать за вами, – тихо сказала камеристка, пораженная смелостью своих слов.
– Чудесно, – улыбнулся Родриго. – Теперь, я так понимаю, выбор за мной. Пойду ли я по дороге, предложенной сеньорой, или мы отпустим ее продолжать свой путь в одиночестве.
Пиро открыла от возмущения рот, но тут же закрыла его от страха, встретившись глазами с доном Родриго в утреннем свете. Никто, вероятно, никогда не узнает, что же так напугало графиню в обычных глазах кабальеро. Она бы, наверное, просто скончалась от страха на перекрестке, если бы случай не оказался счастливым.
Из леса, громыхая, выехала графская карета, на козлах сидел неверный, но счастливый брат графини Пиро.
– О, благодарение небу, вы живы! – возопил он. – Найдя перевернутую и покинутую карету, я подумал, что на вас в мое отсутствие напали разбойники. Знали бы вы, каких усилий мне стоило поставить ее на четыре колеса. Ну что же вы сидите, как неживые, забирайтесь в карету, утро, близится новый день. Ваш проклятый муж, наверняка, себе места не находит от беспокойства по моей, к сожалению, вине. Но клянусь всеми святыми, это в первый и последний раз. Если хотите, можете спустить с меня шкуру или забить палками.
Закончив свою речь на этой оптимистической ноте, юноша ловко соскочил с козел и с галантностью придворного кавалера распахнул дверцу кареты.
Графиня и Кармино со страхом взирали на невесть откуда взявшуюся карету. Пиро даже моргнула пару раз, чтобы удостовериться, что это ей не снится. Потом еще раз посмотрела на Родриго, внушившего ей такую симпатию и такой ужас, и решительно залезла в карету.
– Кармино, ко мне! – скомандовала она, расправляя юбки.
Камеристка нерешительно стояла, не в силах двинуть ни одной конечностью. Ей было невыносимо ясно, что она пропала, что если сядет в карету, то лишится не только надежды на лучшую жизнь, но и самой жизни. У нее, одинокой бесприданницы, не было выбора. Она против воли сделала шаг вперед, но тут ее остановила теплая рука дона Родриго.
– Вы же обещали идти за мной, милая, – тихо, так, чтобы слышала только она, сказал Родриго. – Вы обещали. Или ваше сердце такое же, как и у тысяч других женщин?
Кармино смело подняла на него глаза и задумалась.
– Я бы хотела уйти в монастырь, кабальеро, может быть, к концу бренной жизни я сумею замолить все ее и свои грехи, груз их жжет сердце мое, не такое, как у тысяч других женщин.
Родриго махнул рукой вознице и крикнул:
– Поезжай!
Дверца кареты сама захлопнулась, кони тронулись, и мгновение спустя золотая повозка скрылась в утреннем тумане.
Он клубился, он плыл и таял на опустевшем перекрестке, он шептался с лесом и рожью, укрывая от чужих глаз вновь ускользнувшую любовь.
3.
Маято Коо Та вышел на улицу и закурил. Если вам нет еще и семнадцати, а сердце уже грызет смертельная тоска, можете не сомневаться в причинах этой тоски. Но Маято сомневался, и небезосновательно. Вот уже второй месяц он каждый вечер выходил из дома, когда жара спадала, и знойный воздух не обжигал легкие, и глаз не мог отвести с этой ужасной халупы на холме. Как прекрасная Тин Саоса справлялась в этим "хозяйством" было Маято не понятно. Два столба, просто два столба знаменовали собой ворота, за которыми открывался вид на "дом": полуразвалившиеся каменные стены, вместо крыши – сухой хворост; во дворе очаг, огороженная слабеньким забором коза (удивительно, как терпеливое животное, еще не сбежало), несколько грядок – огород.
Это соседство было головной болью Маято Коо Та, и причине того, что участок Тин Саоса находился в центре его владений, прямо напротив дома – большого красивого белокаменного сооружения в мавританском стиле, обсаженном пальмами, с беседкой, в которой хорошо было отдыхать жаркими вечерами под шепот фонтана. Но это страшное пятно, этот кошмарный дом, эта дикая его обитательница!..
Состоятельному Маято было совершенно нетрудно выкупить земли у своих соседей, именно поэтому участок Тин оказался окружен владениями Коо Та, который полагал, что сирота Соаса так же, как и остальные, с радостью расстанется со своим жалким обиталищем, как только Маято назовет цену. Но все оказалось сложнее. Тин обладала не только чудесными нежными глазами, но и чудовищным характером. Мало того, что она не ответила на предложение Маято, но и не пустила в дом самого предлагателя. Позже разговор, конечно, состоялся, но не принес Коо Та ничего хорошего – лишь расцарапанное лицо.