В исследовании, посвященном английским аббатствам (1926), Джеймс рассказал о монастыре Серн (Дорсет) около деревни Серн Эббас, по его мнению, основанном в 987 г. в качестве противовеса «злому старому гиганту» на соседнем холме Трендл. Под гигантом подразумевается геоглиф, известный ныне под именем «Великан из Серн Эббас». Имея размеры 55 м в высоту и 51 м в ширину, гигантская фигура эрегированного мужчины вырезана на склоне холма посредством траншеи 30 см шириной и примерно такой же глубины. Траншея проделана по траве и земле, в результате чего оголился мел.
Происхождение фигуры и ее возраст пока не определены. По разным версиям, она ассоциируется с кельтским божеством солнца или плодородия, римским Геркулесом и саксонским богом неба Тиу. Так как первое письменное упоминание о фигуре относится к 1694 г., есть мнение, что она появилась незадолго до этой даты (предполагают даже, что это пародия на Оливера Кромвеля, выполненная в 1650-х гг.). Тем не менее гигант занял важное место в фольклоре Дорсета. Согласно поверью, записанному в Викторианскую эпоху, женщина, заснувшая на фигуре, будет благословлена на плодовитость, а заснувшая на изображении пениса гиганта сможет исцелиться от бесплодия.
Изучивший историю гиганта Джеймс полагал, что он принадлежит к языческим временам. В рассказе «Званый вечер» (1925) увлекающийся древними верованиями мистер Дэвис и его молодой друг ежемесячно ходят на холм с вырезанной на нем фигурой «старика». Обоих позднее находят мертвыми (Дэвиса — в доме, юношу — в лесу) со следами ритуального убийства или самоубийства. Трупы хоронят не на церковном кладбище, а на перекрестке дорог. Когда их везут туда, на лужи крови, капающей с тела Дэвиса, слетаются жирные черные мухи, которые затем поднимаются тучей и скрываются в доме покойного. В дальнейшем призрачные мухи обитают на пепелище сожженного крестьянами жилища колдуна. Церковный служка характеризует это явление как «Повелитель мух» — буквальный перевод с древнееврейского имени бога Бааль Зевув (Вельзевул), сопоставляемого христианами с дьяволом. По описанию на него похожи кельтский бог сельского хозяйства и виноделия Суцел-лус и ирландский бог-друид Дагда. Очевидно, кто-то из них изображен в виде «старика на холме».
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Как — то поздним вечером в понедельник ко мне в кабинет зашла жаба, и, хотя ее появление ничем особенным не отличалось, мне показалось, что не стоит предаваться размышлению на подобные темы, а то можно увидеть более грозных пришельцев из иных миров.
Наступил момент подведения итогов. К проблеме правдоподобия мы возвращаться не будем. Об этом довольно сказано во вступлении, а при обзоре английских привидений как культурного феномена достоверность рассказов о них серьезной роли не играет. О мнении автора читатель, надеюсь, составил представление по тому насмешливо-ироническому тону, который сопровождает большую часть вышеизложенных легенд.
Нет нужды систематизировать способы появления привидений и места их обитания. Благоприятная для призраков обстановка и вызванный ими страх великолепно переданы в художественной литературе, а в тех фольклорных сказаниях, которые я попытался проанализировать, это направление слабо развито, ведь они посвящены главным образом прижизненной судьбе духов. Почему так произошло, мы поймем чуть ниже.
Впрочем, некоторые приемы, выработанные английским фольклором за последние столетия, я постарался отметить, среди них — кости, спрятанные в стене за камином или под плитами пола; черепа, бережно хранимые в доме; оживающие фамильные портреты; водоемы со злыми духами; кареты с безголовыми лошадьми и адскими псами. Можно лишний раз подчеркнуть то значение, что имеют для будущих привидений окна и башни, потайные комнаты, подземные ходы. Но и средства, помогающие людям умереть, ничто по сравнению с причинами, вызвавшими смерть.
Каковы же, если допустимо так выразиться, личности английских привидений, свод преданий о которых начал складываться в XVI–XVII вв.? В глаза прежде всего бросается трагичность их судьбы. Это почти всегда жертвы, организаторы и участники преступлений — случайных и предумышленных.
Среди призраков исторических деятелей, за исключением членов королевской семьи, преобладают казненные и убиенные, будь то узники Тауэра, христианские мученики из Гластонбери, Чартерхауса, Уордли и Смайтлса, евреи из Норка, Эдуард II, Пирс Гавестон, Саймон Садбери, а также погибшие в сражениях, во время осады или эпидемии. Иногда личность убитого полностью выдумана (отец Бенедикт из Вестминстера), а иногда выдумана его смерть (Прекрасная Розамунда, Мэри Бэнкс из Корфа, Бланш Арунделл из Уардора). Но и в этих случаях рассказ о нем демонстрирует нравы прошлого по аналогии с «человеческой» кожей на дверях зданий.