Парижане, сдавленные с четырех сторон городскими стенами, не имели другого выбора, как развиваться вверх. Несмотря на неудобства, причиняемые скученностью и тесным соседством, многоквартирные здания прекрасно интегрировались в городскую жизнь, вызвав к жизни другие популярные заведения, например те же рестораны, о которых пойдет речь в третьей главе. Кстати, рестораны начали бурно развиваться именно благодаря крошечным кухням, где было так неудобно готовить!
Типичный лондонец возмутился бы, если бы ему и его семье предложили поужинать «на публике», но парижане не ощущали неудобств от посещения заведений общепита. Им, наоборот, казались невыносимо скучными бесконечные ленты одинаковых лондонских домиков. Даже сами лондонцы к середине девятнадцатого века вынуждены были признать, что принцип террасных домов изжил себя. Давайте же рассмотрим развитие террасных зданий с одной стороны, и многоквартирных домов — immeubles — с другой: и те и другие появились в конце семнадцатого — начале восемнадцатого века. Мы увидим, каким образом парижская модель immeuble внедрилась, хоть вначале и условно, в лондонскую среду.
После первых удачных опытов строительства социального жилья в 1840–1850-х годах, в 1860-х многоквартирные дома прочно вошли в жизнь обеспеченных слоев лондонского населения. Растущая популярность apartment buildings у лондонцев в 1880-х и 1890-х определялась, прежде всего, тем, что скандальные слухи о распущенных нравах «французских квартирок» (основанные на романах Эмиля Золя), постепенно затихли. Конечно, смачные описания «чрева Парижа» и порочной жизни, которую вели герои романа «Накипь»[19], оказались слишком «горячими» для британских читателей. Тем не менее, несмотря ни на что, начало было положено: то, что еще несколько десятилетий назад казалось чисто парижским явлением, гнездом порока, обителью разврата, постепенно превратилось в общедоступное, удобное жилье. Постепенно и англичане «натурализовались» в своих квартирах, стали более спокойно воспринимать мысль о жизни в одном доме с соседями, о чем раньше и думать не могли без стыда.
Процесс внедрения квартир в жизнь поднял вопросы, волновавшие всех настоящих англичан. В скученности многоквартирного дома было нелегко провести грань, отделяющую частное пространство от общего и увязать желание спрятаться в свою раковину с нуждами людского сообщества. Так или иначе, национальные стереотипы никто не отменял: настоящий англичанин всегда ценил, ценит, и будет ценить приватность своего «дома-крепости» гораздо больше, чем француз, и никогда не откажется от мечты о собственном уединенном домике с садом в пригороде. Однако по мере того, как расстояние между «домом-крепостью» и местом работы росло, лондонцам пришлось произвести переоценку понятия «дом». На самом деле физическое удаление от соседей в стенах собственного дома не имело большого смысла, так как звуки и запахи все равно доносились с обеих сторон. А что по поводу слуг, живших в «доме-крепости» на постоянной основе? Являлось ли их присутствие необходимостью, или они тоже нарушители границ частной территории? Размышляя над достоинствами многоквартирных домов, лондонцы, как и парижане, столкнулись с проблемами, которые современные горожане решают и сейчас.
Изобретение Immeuble
Шести- или семиэтажные, облицованные камнем здания, украшенные декоративными балкончиками и лепными арками, с нарядным парадным входом, общей лестницей, чердачными помещениями для бедных студентов и внутренними двориками, — такими мы видим постройки османовского[20] Парижа, появившиеся в девятнадцатом веке. Однако мы бы сильно удивились, узнав, что на самом деле начало этому архитектурному стилю положено еще в конце семнадцатого века, а окончательно сформировался он в 1770-х годах. Как и в других европейских городах, дома в Париже когда-то были обращены «лицом» к городским магистралям и строились на узких участках, с обеих сторон ограниченные крутыми скатами крыш. Парадные фасады были богато украшены лепниной и другими декоративными элементами, а треугольные ступенчатые фронтоны зрительно увеличивали высоту зданий и придавали им более богатый вид. Хотя одна или несколько комнат в доме иногда были заняты постояльцами, обычно здесь постоянно проживала лишь одна семья. Понятия городского планирования в те времена не существовало, и архитекторы не стремились создать то, что сейчас мы называем «городским ансамблем», поэтому каждое здание ясно говорило о семейном достатке и социальном положении его владельца. Улицы любого крупного европейского города в начале семнадцатого века напоминали ипподром во время скачек: там разряженные посетители щеголяли друг перед другом шляпами, а здесь на улицах громоздились фронтоны самых разнообразных форм и видов. Впрочем, новые правила городского строительства, принятые после Великого лондонского пожара[21], стали переломным моментом в истории обоих городов.
20
Осман, Жорж Эжен, барон (1809–1891) — французский государственный деятель, префект департамента Сена, сенатор, член Академии изящных искусств, градостроитель, во многом определивший современный облик Парижа. При Османе были разработаны стандартные типы жилых зданий и унифицированные фасады как стандартные элементы городского дизайна.
21
Великий пожар в Лондоне — пожар, бушевавший в Лондоне с 2 по 5 сентября 1666 года. В пожаре сгорело 13 500 домов, 87 приходских церквей (даже собор Святого Павла), большая часть правительственных зданий. Считается, что пожар лишил крова 70 тысяч человек, при тогдашнем населении центральной части Лондона в 80 тысяч.