Ершов. Какой ужасной величины. Сколь денег поди они стоят.
Доротея. Да. Вот ваш земляк чем занялся.
Ершов. Да, дело серьезное, смотреть на небо и приятное, только я думаю страшно это.
Доротея. Да, без привычки.
Ершов (ходит между трубами). Да. Ума палата у Феофила… О если бы такой человек взялся за дела народа. Наш север беден, несмотря на большие леса… Кругом же неправда и хищение, собственно я и прибыл, поговорить кое о чем с ним, не знаю, как начать.
Доротея. В эти дни нельзя. Он ужасно занят, ни днем, ни ночью не спит…
Ершов. Да, дорогое занятие это. Как его здоровье-то?
Доротея. Ничего. Впрочем он ни на что не глядит. Для него земное менее значительно, чем самая слабая звезда. Да и земля, говорит, звезда. На звезде, говорит, живем.
Ершов. На звезде живем! диво, а как много неправды и хищения на этой звезде, интересно как на других звездах.
Доротея (шопотом). Идет, пойдемте.
(Уходят в передние двери).
(В боковыя двери входит Феофил. Он в заячьей шапке и в куньей шубе. Он очень похудел и побледнел).
Феофил. Сегодня должна разрешиться моя судьба и задача всей моей жизни. Небо должно дать ответ на мой вопрос, на все мои долгие длинные вычисления. А ты моя сопутница долгих ночей, твой глаз сейчас или даст мне жизнь, или вечный покой и забвение… (целует трубу). О! как бьется сердце? Подожди, сердце не прекращай в эту минуту своей деятельности, она самая драгоценная в моей жизни, для нее я родился…
9 час. 30 мин. Широта 5°, долгота 190°. Совсем руки не движутся, что со мной? О немощная плоть, не покидай меня… Да, да, вот в сию минуту она будет в моей трубе, величайшая планета… Я назову ее, если не обманывают меня вычисления на основании кометных движений, назову ее Фемидой — ибо только это справедливо, что на севере открывают ее…
Сейчас, сейчас, вот еще две секунды…
О как боюсь. Но пусть умру! (Смотрит в трубу).
Она! Я открыл (падает в обморок).
Через некоторое время просыпается и пьет какую-то жидкость.
Я открыл ее (становится на колени).
Бесконечно-великий Старик!
Благодарю, благодарю Тебя…
Иду, иду в лоно твое… Еще немного…
И ты, немая свидетельница моего бесконечного восторга (обнимает трубу и падает снова в обморок).
(Входят Доротея и Сумкин).
Доротея. Уже 3 секунды прошло после назначенного времени… О что это? Не умер ли он? (бросается к Феофилу).
Сумкин (тоже бежит). Что с тобой?
Феофил (приходя в себя и слабым голосом). Друзья мои, идите сюда. (Обнимает обоих). Милые! Я открыл ее.
Доротея. О дорогой!
Сумкин. О радость, увенчаны труды и бессмертны наши начинания.
Феофил. Да. Вот она тут, кажется звездой 13 величины. Она планета за Нептуном, я назвал ее Фемидой, теперь мы можем умереть с тобой, Иван Яковлевич (снова обнимаются).
Доротея. Но ты очень бледен. Феофил, нужно отдохнуть. Ты три ночи не спал.
Феофил. Дайте телеграммы во все обсерватории мира, что открыта планета. Крылатая мысль пусть пролетит весь шар земной и вдохновит людей на новыв подвиги.
Сумкин. Я сейчас распоряжусь.
(Входят Василий и Елена).
Оба. Папочка, ты новую звезду нашел!
Феофил. Да, милые дети мои (целует их). Василий, ты продолжай мое дело…
Василий. Я буду искать новую звезду.
Елена. Я буду помогать тебе… (Уходят).
Действие IV
(Та же обсерватория. Дверь открыта, видна остроконечная гора).
Феофил (сидит около стола, недалеко от труб, что-то пишет, потом поднимает голову и глядит на трубы). Прошел год, как я стал великим ученым. Большую планету открыл я за Нептуном. Но чем далее, тем радость моя остывает. Бог, живущий в моей груди, требует новых подвигов от меня. Всю жизнь ему служу, испепелил плоть свою… Но дух не умолкает и горит моя душа!
Огонь все вверх стремится и не дает покою другим стихиям. Душа — движение атомов огня, говорит Демокрит. В царство идей стремится ум, а воля жаждет великой деятельности.