Наконец, человеческой речью оно провещилось:; «Мили-Кили, тесно в моих земных границах и душа моя стремится в далекие небесные пространства, туда, где кометы и клочья туманной первоматерии блуждают по небесным полям: тяжко дышит грудь моя от земных страданий и тесноты».
Ветры ударили в струны Мили-Кили и сказали: «мы разбежались, чтоб высоко, высоко взлететь над долью земною; наскучило нам кружиться здесь внизу, бороздя пески и моря. Хотим устремиться к одной точке мира».
А Мили-Кили все вдохновеннее и вдохновеннее играл. Волосы его развевались ветром на берегу вечно шумящего моря. А он божественно, безумно играл, неустанно, беспрерывно.
Наконец, Эол, отец ветров, поднял на крыльях его и унес в мировое пространство из земной тесноты.
В тихий вечер, на заре, в дремучем лесу или на берегу моря слышны тихие божественные звуки арфы Мили-Кили. Он там в эфире играет, оглашая горницу Вселенной бесконечно-сладкими звуками.
Мили-Кили, Мили-Кили!
Звуки природы
Сидел я у широкого моря. Синие сумерки утра покрывали влажную землю. Тихая музыка раздавалась в недвижном воздухе. Кто-то на нежной флейте играл священный гимн светлой природе; тысячами листьев зеленая роща шелестела в голубой дали.
Море издавало задумчивые звуки, ударяя в берег синими волнами. Огромное солнце взошло из-под далекого моря… и зажглося красным кругом над водной гладью. К звукам флейты присоединились трубные звуки и громче заиграли воздушные хоры.
Соборы птиц запели на тенистых ветвях, качаясь в дубраве и с лепетом волн их звуки слилися… Легкий ветер подул с влажного моря и сильнее зашумели прибрежные ивы.
С востока в белых одеяньях духи летели по воздушной зыби и шум их крыльев был ясно слышен чутким ухом.
Это они, небожители, утреннюю песню пели и наполнили гармонией и леса и пустыни. Вот вижу я их в тонких очертаньях облаков, несущихся на белых крыльях с румяного востока. То были древние боги, прежние властители земли…
Вон Индра, Шива и Брахма, и сам Ману — родоначальник смертных и бессмертных… за ними боги Эллады… гордого Рима, и боги всех прочих народов…
— До сих пор вы живете, старые боги и, одетые, в облака летаете над землей…
— Мы бессмертны, сказали они, и долго еще, когда уже людей на земле не будет, будем носиться и в тонких облаках, и в темных тучах над пустынной землей… Так они сказали и исчезли на западе в синей глубине высокого воздуха.
Яркое солнце выше и выше поднималось, живительным светом заливая и море и землю… Четвероногие жители дремучего леса проснулись и побежали к сладкому потоку, к зеркальным струям быстротекущего ручья; они низкими звуками наполнили темные дебри…
Невидимый оркестр где-то в вышине заиграл. Я оглянулся и увидал трубных музыкантов синего воздуха. Гагары с пеньем куда-то летели, махая крылами, а над ними в лазури небес журавли и лебеди длинными стаями тянулись с далекого острова в песчаные степи обширной страны. Звуки двигались по небу и в отдаленьи тихо замирали.
— Какая обида богам, подумал я, за ними длинноклювые гагары летят по зыби воздушной.
Но издали гагары мне ответили.
— Не менее почтенны мы, чем ваши боги, мы древнее их и человеческого рода, и, наверное, переживем и тех и других.
Звуки умолкли. Но не надолго.
Вдруг призывной удар к новому хору раздался. Чайки первые засуетились и визгом огласили берег. За ними стрижи и ласточки, откуда-то коршуны появились и с вышины спускались вниз. Сильнее зашумели деревья. Резкий ветер свистал между ними.
Волны побежали издалека к берегу, как львы, зелеными гривами потрясая. Вопли их доходили до меня с отдаленной полуокружной зыби водной равнины.
Новый удар барабана и начало торжественной музыки. Посмотрел я на запад. Солнце закрыло свое лицо. Темные тучи поднимались с окраин мира и дальние раскаты грома наполняли за тучами лежащее небо. Желтая молния сверкнула. Знак был дан невидимым корифеем природы бешеной пляске.
Вихрь поднялся и с шумом пролетел мимо меня. Темные духи вышли из тартара. Между ними узнал я страшного Аида, мрачную Персефону и грозных титанов… В медные трубы, равные огромным тучам, ударили они в неистовом порыве вдохновения, и вода, и пыль, и песок, и облака закружились в пляске в честь Диониса.
Звуки, полные гнева, неутоленной страсти, вечно терзающей сердце, потрясали воздух.
Быстрее и быстрее кружились береговые пески, поднятые вихрем. Пришли голодные гарпии и высосали влагу из ключей и мелких ручьев. Волны моря хлынули на белые длинные отмели, где фурии всех веков начали бешеный сладострастный танец.