– А у меня есть выбор? – Несколько фамильярное выражение «дорогой мой» поразило Рыбу в самое сердце.
– Все это оговорено в контракте, который, я надеюсь, завтра будет подписан.
– Нужно еще посмотреть, что он за специалист!
– Он хороший специалист, Николаша, хороший. Ты же читал его резюме.
– Р-рръезюме-еее… Понапридумывают тоже! На бумажке можно что угодно написать. Выставить себя этой… английской королевой. Или этим… Филиппом Киркоровым.
– Я не понимаю. – Разговор с парочкой нравился Рыбе все меньше. – Вам шеф-повар нужен или английская королева с Киркоровым?
– Шеф-повар, конечно! – с жаром уверила его Вера Рашидовна. – Вы на Николашу не обижайтесь, но и он где-то прав. Резюме – одно…
– А то, как обстоят дела на практике, – совсем другое, – закончил вместо нее Рыба.
– Вот именно!
– Что ж, я готов. Завтра вечером можем провести дегустацию. Стандартный вариант – несколько блюд плюс десерт. И еще кое-что в качестве бонуса.
– «Кое-что» – это что? – поинтересовался Николаша.
– Увидите, – пообещал Рыба-Молот.
Под местоимением «кое-что» имелись в виду конфеты ручной работы. Обычно Рыба лепил их только для женщин – своих и пришлых, никогда не включая в ресторанные меню (работа – одно, а личная жизнь – совсем другое, капля сладости ей не повредит). Но тут не удержался и ляпнул.
И дело было совсем не в Вере Рашидовне, хотя она и представляла собой достаточно яркий и даже броский типаж «либен клейне Габи, где твой хиртенкнабе?» [3], часто эксплуатируемый немецким атлетическим порно. Дело было в…
– Ну вот, приехали, – сообщила Вера Рашидовна, остановив джип возле вполне приличной, относительно новой и выкрашенной в голубой с белым девятиэтажки. Девятиэтажка, хоть и была панельной, выглядела не в пример лучше, чем вагончики и уж тем более цистерны. Но несравненно хуже собственного дома Рыбы, оставшегося в далеком Питере. И любого из домов в жилом массиве, мелькнувшем на горизонте несколько минут назад. Рыба-Молот втайне понадеялся, что они свернут именно туда, к башенками со шпилями, – и напрасно.
– Николаша вас устроит, а завтра с утра я за вами заеду.
– Ясно. До завтра.
Рыба-Молот выпрыгнул из машины и вынул из нее чемодан, попутно оценив внутренности багажника: несколько огромных кусков мороженого, но уже начавшего подтаивать мяса, несколько небольших картонных коробок в яркой, подарочной упаковке; коробка побольше, плоская и длинная, с таинственной надписью «Kleineisenbahn» [4] на торце. Надписи сопутствовали рисунки: рельсы, вагончики, малютка-тепловоз, – из чего Рыба-Молот сделал вывод, что в коробке томится железная дорога, предмет вожделений любого мальчишки. Вожделение, м-м-м… Со словом «вожделение» лучше всего монтировался образ порочной сестры Рахили Исааковны – Юдифи. Юдифь неожиданно выплыла из глубин подсознания в либенклейне-прикиде «ню», затем ее сменила собственно Габи-Вера Рашидовна в том же прикиде, – и Рыба почувствовал нехорошее жжение и вибрацию в нижнем отделе живота. Затем (из тех же подсознательных глубин) неожиданно поднялась, балансируя на хвосте, змея-бортпроводница. Но не голая и не одетая, а покрытая блестящей чешуей. Из чешуи, на уровне груди, торчала огромная английская булавка с бейджем и надписью на бейдже: «СДОХНИ!» Было ли это пожеланием, а если пожеланием, то кому? Наверняка самому Рыбе. Вибрация от этого не только усилилась, но и переместилась выше, в карман куртки.
Сообщение, – допер наконец Рыба.
Сообщение было от все той же сети PGN, решившей, видимо, окончательно свести Рыбу с ума:
«НЕ О ТОМ ДУМАЕШЬ, ИДИОТ!»
Не о том, все верно.
Не о той!
Волевым усилием Рыба-Молот заставил себя отрешиться от низменного и заглянул в салон. Сквозь стекло ему было хорошо видно, как Вера Рашидовна склонилась над пассажирским сиденьем, скрывавшим Николашу.
Сопли она ему вытирает, что ли? – непроизвольно подумал Рыба, потому что представить какие-либо другие – взрослые и серьезные – действия по отношению к уменьшенной (масштаб 1:2) копии мужчины оказалось весьма проблематичным.
Наконец и Николаша покинул джип. И, не глядя на Рыбу-Молота, направился к подъездной двери, вертя на пальце связку ключей. Рыба последовал за ним.
…Квартирка, снятая для столичного шеф-повара, оказалась небольшой, довольно уютной и хранившей следы прежних, неизвестных Рыбе хозяев: хлипкая сборная мебель времен оттепели, внушительные залежи каких-то рекламных проспектов, буклетов и агитационных материалов, гробовидный телевизор «Электрон» и холодильник «Днепр» с резинкой, прижимавшей дверцу к камере. Из эксклюзива присутствовали огромная медная ступа, в которой лежали шапка из полуистлевшего шелка, меховые рукавицы и колотушка. А также шаманский бубен на стене и наполовину лысая шкура какого-то животного на полу.