Уходят дежурные, и дочитывается последний документ из почты. Девушка из буфета (конечно, спецбуфета — в этом отношении мы похожи на всех других: есть начальство, должен быть спецбуфет) приносит стакан чая с ломтиком лимона, улыбается, спрашивает, не слишком ли крепко чай заварен. «В самый раз, спасибо». Умница девушка, красивая, складная — глаза радуются.
Появляется Иван Васильевич Мартов — начальник европейского отдела. Вчера мы расстались поздно, так ни о чем и не договорившись. Контур решения мелькнул сегодня утром на свежую голову, и его надо еще и еще раз обсудить, ибо ситуация складывается острая[1].
— Иван Васильевич, давайте повторим все с самого начала.
— Хорошо. Вчера в 15.30 поступила внеочередная телеграмма из Парижа. Резидент передал перевод сообщения, полученного накануне через тайник от старого и надежного источника «Дантона». С источником работает лично 'резидент…
— Кто обрабатывает донесения? В каком виде они закладываются в тайник — зашифрованные, тайнопись, в пленке?
— В пленке. Он передает в пленке документы и иногда снимает на последние два-три кадра напечатанные им самим на машинке сообщения. Скоро перейдем на компьютерные дискеты.
— Кто-нибудь в резидентуре мог видеть это сообщение?
— Думаю, что нет. Резидент знает цену источнику, он сам наблюдает за проявлением пленки и лично обрабатывает материал.
— Итак, суть сообщения «Дантона»…
— Французская контрразведка намерена вербовать нашего резидента в Женеве. Ему будут предложены крупные деньги и два варианта: тайно сотрудничать с французами или на время исчезнуть, а затем объявиться во Франции. У «Дантона» сложилось впечатление, что речь идет нс только о деньгах, для нажима будет использован какой-то компромат. Фамилию нашего человека «Дантон» не знает, но ясно — это Белов. Он долго работал во Франции, у него на связи до сих пор отличный француз. Что-то они на него могли поднабрать…
— Поднабрать или придумать…
— Могли и придумать. Белов работник опытный и абсолютно честный. Вы же его знаете…
— Да, мне он симпатичен. Но ведь мы и Гордиевского одно время считали честным человеком, а сукин сын Кузичкин у меня в резидентуре был. Противно, но приходится их вспоминать…
Половину дня вчера и полночи Мартов, начальник управления кадров и начальник внешней контрразведки, посвященные в дело, говорили с людьми, которые работали с Беловым на протяжении всей его службы, поднимали архивные материалы, просмотрели каждый документ, где упоминалось имя Белова. Даже с точки зрения профессионально подозрительных контрразведчиков, Белов чист. Ну как же мы так долго не могли раскусить Гордиевского? Где были эти контрразведчики?
— А не могут проверять «Дантона»? Откуда у него данные? От приятеля-контрразведчика? С чего это он поделился с «Дантоном»? (Обо всем этом мы уже говорили вчера. Повторим еще раз — глядишь, вскроется какая-то забытая деталь или натолкнемся на новую мысль.)
Неторопливый Мартов закуривает очередную сигарету, я тяну руку к заметно опустевшей с утра пачке, и мы оба вздрагиваем от оглушительно громкого, требовательного телефонного звонка. О, черт! Это председатель. Прямую связь с ним нельзя переключить на дежурных, как другие телефоны, будь то «кремлевки» или «ОС», или городские номера. Иван Васильевич, не спрашивая разрешения, встает и выходит. Таков разумный порядок, председатель может говорить с начальником разведки о вещах, которые не должен знать никто третий.
— Владимир Александрович, доброе утро! Слушаю.
— Добрый день![2] Подготовьте материал о состоянии наших переговоров с американцами по наступательному оружию, на чем расходятся военные и МИД и соображения о позиции КГБ.
— Официальную записку или справку для вас?
— Справку! (Крючков говорит быстро, ибо дорожит каждой секундой утреннего времени. К тому же плохо слышно. На его столе стоит микрофон, и если председатель встает с кресла, а делает он это часто, или отворачивается в сторону, звук уходит, приходится переспрашивать, теряя драгоценное время.) Второе — нужен материал о нашей помощи Афганистану, что уже дали в этом году и что потребуется на следующий. Кстати, как там дела у Наджибуллы?
— В Кабуле без перемен. Подробнее, с вашего разрешения, доложу попозже, переговорю с Ревиным (это представитель КГБ в Афганистане). Когда нужны материалы?
— По переговорам — сегодня во второй половине дня, афганские — завтра к утру. Надо поработать с депутатами, я буду кое с кем встречаться. Пока все!