Однако, несмотря на крайнюю измотанность личного состава и полную неразбериху в тылу, армия с энтузиазмом отнеслась к решению новых задач и успешно преодолела все связанные с этим немалые трудности, в том числе и политические проблемы, доставшиеся ей от недавней революции.
213-я пехотная дивизия, начальником оперативного отдела штаба которой я был в то время, вела тяжелые оборонительные бои под Седаном. Как и большинству командиров других фронтовых соединений, командованию дивизии удалось, несмотря на свержение императора, до последнего поддерживать высокий моральный дух личного состава.
Во время отхода дивизия получила приказ прибыть во Франкфурт, где к тому времени сложилась тревожная политическая обстановка. Все, что связано с прибытием и размещением нашей дивизии во Франкфурте, прочно запечатлелось в моей памяти. Жители приветствовали нас так, как будто мы вернулись после победоносного сражения. Дома, мимо которых мы проходили, были увешаны флагами, тысячи людей толпились на улицах, открыто выражая свой восторг по поводу нашего возвращения, и осыпали нас цветами.
В Бад-Киссингене нашей дивизии пришлось задержаться на несколько недель, поэтому Рождество нам пришлось отпраздновать вдали от наших семей. В начале января 1919 года полкам было приказано выдвинуться в места своей постоянной дислокации. При этом некоторые части и подразделения артиллерийского полка, сформированного в Восточной Пруссии, добровольно отправились в Курляндию. Штаб дивизии был расформирован, и я уехал в Берлин, в свой родной 3-й гвардейский пехотный полк, где мне предстояло демобилизоваться из армии.
Добровольцы на службе правительства
В Берлине моего полка не оказалось. Как и все прочие гвардейские полки, он в полном порядке был отведен с фронта на родину. Все оставшиеся в строю солдаты полка были отправлены в Гросс-Лихтерфельде, где из них и остатков других гвардейских пехотных частей был сформирован добровольческий батальон.
Я намеревался отправиться в Курляндию, чтобы присоединиться к нашему резервному полку, однако вместо этого мне пришлось по приказу главного управления Генерального штаба выехать в Магдебург в штаб армейского корпуса, чтобы принять участие в формировании добровольческих частей.
Внутриполитическая обстановка в рейхе, и прежде всего в Берлине, за период, прошедший после ноябрьской революции, стала еще более напряженной. Тяжелые бои вернувшейся с фронта гвардейской кавалерийско-стрелковой дивизии со спартакистами и ряд других столкновений подобного рода, происшедших за короткое время, продемонстрировали, насколько непрочными были еще позиции правительства народных уполномоченных во главе с Эбертом. Было совершенно очевидно, что измотанная в боях и ослабленная вполне естественным стремлением многих солдат как можно скорее вернуться домой армия была не в состоянии эффективно защищать новое правительство, которое к тому же почти не пользовалось симпатиями в армейской среде.
Первым, кто своевременно разглядел смысл происходящих событий, был майор фон Шлейхер, будущий рейхсканцлер. Он выступил с предложением отказаться от попыток сохранить выведенные с фронта части и соединения и вместо этого приступить к формированию на их базе добровольческих частей. Реализация этого предложения привела бы, с одной стороны, к сокращению численности армии, однако, с другой стороны, вновь сформированные добровольческие части могли быть надежной опорой для правительства. Председатель правительства народных уполномоченных, будущий президент Германии Эберт, поддержал предложение Шлейхера. Если принять во внимание, что в то время законное правительство могло быть в любую минуту свергнуто спартакистами, а также то, что деятельность недавно образованного Центрального совета солдатских депутатов фактически сделала старую армию непригодной для защиты правительства, следует признать, что данное решение Эберта было единственно верным. Только таким путем можно было обеспечить проведение выборов в Национальное собрание и последующую вооруженную поддержку правительства и парламента.
Впрочем, добровольческие формирования, успешно справившиеся с поставленной перед ними задачей, так и не дождались от власти даже простой благодарности. Что же касается того обстоятельства, что в дальнейшем некоторые из этих «фрейкоров» в той или иной мере превратились в сборища ландскнехтов, представлявшие угрозу для государственной власти (как это проявилось, например, через год во время путча Каппа), то это было, по всей видимости, неизбежно в сложившейся обстановке. Правительство явно не могло полагаться на добровольческие формирования в течение длительного времени. Вместе с тем очевидно, что без них Веймарская республика и ее институты едва ли смогли бы просуществовать дольше нескольких месяцев.