Особенно публику порадовал Алексей Кручёных (1886–1968). Закончив, отправились к Пете Слепкову, ценителю и собирателю всяческого авангарда, что напротив бани на Советской, и пили спирт с клубничным вареньем и чаем. А потом штурмовали комнату на втором этаже общежития, временно уступленную Максу одним студентом литинститута.
Провели там весёлую ночь, в результате чего Макс втрескался в Таню насмерть, променяв на неё Кублинскую, которая отошла к Толику. «Ты в поля отошла без возврата» (А. Блок).
XXVI
В Ленинграде 8 июля 1989-го проснулись на матах. Я вышел из спортзала и курил, глядя в стену. Новые походы по Питеру представлялись полным бредом, и всё, что за этим днём последует, – тоже.
Поднялся сильно помятый Борька. После умывания стало чуть полегче. Позавтракали недёшево и невкусно в столовой на Гаванской. Макс её сначала принял за Гава нскую и очень удивлялся, тем более что там ещё и проспект одноимённый есть.
Приехали на Невский на метро и попёрлись по жаре к Зимнему, заходя чуть не во все магазины подряд. Но не купили ничего, кроме определителя нитратов коопизготовления и трёх экологических значков: из любимой Максом серии «Берегите» – горный баран чубук, из серии «Фауна Сибири» – лось сохатый и рысь. Да ещё в Лавке писателей новый сборник Сосноры взяли. На мосту через Фонтанку Борька разулся и завернул ботинки в свежий номер «Ленинградской правды». Добрались до Центрального переговорного пункта, что у арки Генштаба. Макс, не потерявший ещё безумной надежды найти любимую девушку, принялся названивать в Томск её родителям, чтоб узнать её питерский адрес. Тщетно…
XXVII
Очень сильно трясёт. Пишу в поезде Волоколамск – Ржев.
Скачков нас фотографирует – меня, Борьку, Люки.
Мы в вагоне одни.
Проводница рассказывает о том, что завтра в Волоколамске – конец света.
Едем в Ригу. Страшный дождь и моррисоновская гроза.
Макс, подкошенный невстречей с Таней, остался отмокать в Зеленограде у Коблова.
А мы сидим во Ржеве, обтекаем.
В скорый до Риги нас наотрез не взяли.
Хотя какая-то алчная баба запросила 15 рублей до Великих Лук с лица (!!), но потом и сама опомнилась. Хотя билетов не отдала.
Потолкавшись в очереди, взяли четыре плацкарты до Великих же Лук за госцену (5 инфлянков).
Обнаружили в расписании феерический поезд № 185, «Москва – Рига».
Цитирую по расписанию: «Ржев: прибытие – 3.27, отправление – 3.35; прибытие на конечный пункт (т. е. в Ригу) – 21.09».
Медленнее ходит, наверное, только «Белый Яр – Мариинск».
По ходу дела (в смысле – поезда) удалось побывать на Волоколамском вокзале. Страшный шухер на бану.
Привокзальная площадь покрыта ровным слоем грязи.
Имели стычку в дверях магазина «Продукты». Она стояла наотрез.
А времени было без десяти до закрытия.
Мы просительно кричали, что голодны, – она парировала: «Мы тоже».
Было яркое доказательство несостоятельности
абстрактного гуманизма противу простого насилия.
На мой вопрос: «Вы что, не человек?» – она ответила: «Нет».
А какой-то мужик, желавший купить курительных палочек,
просто отворил дверь путём рывка.
Она потребовала милицию, мы (интеллигенты собачьи) тоже вошли и были отоварены (печенье, плавленый сыр) под всеобщую перебранку.
Постоянно льёт дождь…
XXVIII
Ленинград.
Вышли из переговорного пункта; не заходя на Дворцовую площадь, поплыли обратно в мастерскую злосчастного уже Гавриленко-брата. Глазели по пути на афиши польского эротического театра «Сексамерон», прочли анонс встречи с журналом «Континент».
В мастерской получили традиционный облом. Напились на улице «Золотистого» напитка, поболтав с юным рыжим продавцом оного.
Побрели по Литейному и попали на выставку художников группы «Свои» в доме № 57. Там с нас запросили по рублю с лица, и мы, обидевшись, решили уйти. Но билетёрша предложила сходить втроём (АФ + МБ + Борька Стригунов) за рупь. Выставка оказалась довольно отцеженной. Гвоздём на ней оказался некий Гиппер Пупер, такой панк-сюрреалистический живописец и мастер загадочно-эротического офорта. Его картины: «Зенит – чемпион», «Песнь жёлтому металлу», «Ты почто, мужик, ужика мучаешь?» – запали в нас глубоко. А в книге отзывов обнаружили запись легендарного В. Шинкарёва: «Передембелевали нас!» (митьков то есть).