– Александр Сергеевич Пушкин (Никита Сергеевич Хрущёв).
– Ещё рюмочку (стаканчик, кружку, пиалу, бурдюк кумысу) на посошок?
– Дай я тебя поцелую. (Кого-кого ты козлом назвал?)
– Не для того я гремел кандалами (проливал кровь, гнил по тюрьмам, выходила за тебя замуж, вставал в шесть утра), чтобы…
– Кто занял город (очередь)?
– В городе белые (зелёные, красные, красные кхмеры, голубые, звёздно-полосатые, наши, ваши, свои)?
– АУМ мани падмэ хум.
– Государство – это я (аппарат насилия).
XVI
Осенью 88-го года
настали у М.Б. и А.Ф. весёлые времена. С некоторым ещё Толиком Скачковым основали они Всемирную ассоциацию нового пролетарского искусства, немало доброго вложившую в культурную жизнь родного и окрестных заснеженных городов, – будь то Первый Всесоюзный дада-концерт 4 февраля 89-го в Доме учёных
Томска или открытие художественной выставки «Периферия-89» в апреле в Кемерове.
Апофеозом же и финалом ныне не существующей ассоциации была в мае 89-го г. Неделя идей авангарда в музыке, живописи и кинематографе, организованная вместе с методистом к/т «Октябрь» Андреем Самусевым. Кино, правда, нам тоже самим с помощью Игоря Нургалиева показывать пришлось. А со стороны управления кинофикации имели мы одни препоны и оттяжки.
…Началось всё 15 мая в 20.00 индустриальным шоу имени Ивана Сусанина. Был принесён заранее раскрашенный металлолом, и на площади перед «Октябрём» бригада Ассо во главе со Скачковым приступила к сооружению конструкции, к буйной радости детей и хиппи. Действие должна была сопровождать университетская хоровая капелла – исполнить предполагалось квазиреволюционную «Оду науке» (слова Филимонова, музыка народная), но капелла не пришла, да и без неё было весело, так как разраставшаяся толпа скоро запрудила рельсы, начали останавливаться трамваи – люди выходили из них и присоединялись к большинству. Большинство, как всегда, волновал вопрос, что здесь происходит. Поиметь эстетическое удовольствие от происходящего смогли немногие.
Наутро 16 мая Макс и Андрей, вернувшиеся из Кемерова с партией картин для выставки в рамках, в сопровождении Игоря Щеглика запечатлели конструкцию на киноплёнку и пошли отдохнуть с дороги.
А явившись к полудню в «Октябрь», узнали, что Неделя закончена (от директора к/т), что «весь этот хлам» (имелись в виду картины) надо немедленно убрать. Заскучав, организаторы вышли на улицу и смогли пронаблюдать, как группа молодых людей быстро и методично разрушала гениальную конструкцию ногами, мистически уловив настроение администрации. Когда А.Ф. робко приблизился к ним и безнадёжно, как Бунин, узнавший о разгоне Учредительного собрания, спросил: «Зачем вы это?», ему было отвечено: «Мы – “октябрята”! Это наш район! И чтобы этого говна здесь не было!»
Унынию не поддались, ринулись во всевозможные инстанции жаловаться на жизнь. Плакали в управлении культуры у Валентины Исааковны, в обкоме комсомола у второго секретаря Сергея Захаркова, в «Томском зрителе» у Марии Смирновой и Виктора Лойши, оттуда же звонили в худ. музей и, обнадёженные, принятые ласково, вдохновлённые обещанной помощью, решили собрать всех, кого можно, к шести вечера в «Октябре» и устроить если не обещанное открытие выставки, то хотя бы демарш. И отвести душу.
Но и далее всё развивалось по законам абсурда. По наущению Самусева, из отдела идеологии явился человек, с отвращением осмотрел картины (Суслов, Карманов, Макс Батурин, Куртуков, Фёдор Лютов, «Чистые», Гавриленко – Николай, брат Петра) – и разрешил ВСЁ. Дай ему бог здоровья, доброму человеку…
Штурмом унд дрангом экспозиция была доведена до ума к назначенному сроку. Пришедшие на открытие прорвались сквозь кордон билетёрш и смогли насладиться. А искусствоведши из музея не пришли, предпочтя сомнительному авангарду реальный банкет после открытия в Концертном зале выставки томских художников, воспевающих красоту и суровое могущество Обского Севера. Что ж,
каждому своё!
Над входом (или выходом?) нашей выставки красовался поясной портрет М. А. Суслова тех ещё времён (которого, впрочем, почти никто не узнавал) и перевёрнутая «Великая американская обнажённая» Иры Кублинской. Ничего более страшного в тот день не происходило.
XVII
Из историй художника Александра Суслова
Некий скульптор Х. очень любит прикалываться по fuck’у, о чём в Кемерове ходят легенды. Однако всякая деятельность имеет свои издержки. Звонит как-то ему очередная подруга, говорит: «Приходи, у меня для тебя кое-что есть». Он пришёл, довольно неохотно, как бы что-то предчувствуя. Подруга привела его на кухню и достала из холодильника завёрнутого в целлофан младенца, недоношенного, месяцев пяти. «Это твой!» – объявила она. «Ты что, сдурела?!» – отвисла челюсть и всё остальное у Х. А она принялась объяснять: «Понимаешь, я тут сделала аборт, очень поздно, еле врача уговорила, а потом пришла домой, чувствую – схватки, и вот дома ещё один родился». У Х. отнялся язык, а подруга продолжала: «Нам надо куда-нибудь его спрятать, давай у тебя в мастерской под полом». – «Ты думай, что говоришь», – простонал Х. «Но это ведь твой, ты должен мне как-то помочь!» – в ответ ему молвила ебарица.