Он отрабатывал броски до боли в руках и перед каждой игрой просил тренера поставить его на подачу.
— Лучше, — говорил ему тренер, — продолжай работать, тогда посмотрим. — Но когда основной питчер заболел, тренер поставил Генри Сагански.
Возмущенный, рассерженный и обескураженный, Брайен в тот же день ушел из команды. Отец не пытался его отговорить. Гленн Михаэльсон лишь сказал, что дезертиры никогда не выигрывают, однако Брайен не хотел ничего слушать. Гордость не позволила ему оставаться, после того как его так явно обошли.
Через два дня Генри Сагански сломал ногу.
— Я бы мог поставить тебя, — с сожалением сказал тренер, когда столкнулся с ним в кафе «Мороженое». — Но мне пришлось поставить Поли Карригана, хотя у него броски чуть ли не вдвое слабее твоих, сынок.
Отец ничего не сказал, но Брайен знал, о чем он думает: дезертиры не выигрывают.
Он сбежал, не дав ни себе, ни тренеру ни единого шанса. Он думал об этом упущенном шансе весь сезон — шанс, который он упустил из-за собственной гордости.
«Может быть, я и сейчас делаю то же самое, — размышлял Брайен. — Позволяю своей гордости стать на пути к тому, чего я хочу. Хочу ли и в самом деле порвать с Тери?»
Дезертиры никогда не выигрывают. И Леонетти знает это. Он не отступает.
А какого черта делаю я?
Брайен стал с ожесточением лепить снежки и с методичностью автомата швырять их в стену. Затем он внезапно издал вопль и бегом направился к дому. Он принял решение.
Завтра перед работой он заскочит в библиотеку и поищет книги о том, как научиться общаться с помощью знаков. А после обеда он полезет на чердак, там должна где-то быть модель старинной железной дороги. И если мать еще не выбросила, можно разыскать его коллекцию юмористических книг. Адаму это должно понравиться.
«Игра в мяч входит в новое русло, Леонетти, — подумал он, испытывая прилив решительности. — И на сей раз я не покину поле, пока не будет заброшен последний гол».
Глава двадцать третья
— Тебе это должно понравиться, — сказал Нико Еве. Они сидели за столиком маленького кафе в Болонье. Нико наблюдал за выражением лица Евы, которая вгрызлась в булочку с изюмом — гибрид между пирожным и изделием из сладкого дрожжевого теста.
— Божественно! — похвалила Ева.
Нико с удовлетворением глотнул из бокала вина.
— Вот видишь? Мы, итальянцы, понимаем толк в еде.
У Евы было ощущение, что она парит, она чувствовала себя такой же легкой и воздушной, как и эта пахнущая апельсином булочка с шоколадно-кремовой начинкой. Эти дни в Италии были для нее отдохновением от мыслей и забот, которые одолевали ее в Нью-Йорке.
Она чувствовала себя в безопасности. Билли Шиэрз не посмеет ее здесь тронуть. Как и в просторном желто-коричневом доме на окраине города, два этажа которого занимала доброжелательная и шумная семья Нико. Или в очаровательном кафе на Виа Риццоли, где Нико сидел рядом с ней, а Тони Свенсон бдительно поглядывал на входную дверь, сидя через несколько столиков от них.
Интерпол не обнаружил никого подозрительного, кто следовал бы за ней в Италию. А Максин Гудмен оставила перед самым ее отъездом послание, в котором заверила, что на съемки в Мауи будет выделен дополнительный телохранитель.
Мауи…
Внезапно Ева испытала озноб. Сквозняк? Или что-то другое? А, может быть, предчувствие?
«Это смешно, — сказала она себе и глотнула кофе. — Просто я устала. Мама Чезароне предупреждала меня, что я буду плохо себя чувствовать в течение первых трех месяцев. Это вполне естественно».
Она заставила себя подумать о более отдаленном будущем, после съемок для «Идеальной невесты», после контракта с Эсте Лаудер в феврале, о свадьбе в мае и о рождении ребенка в конце лета.
«Думай об этих приятных вещах, а не о Билли Шиэрзе», — одернула она себя.
Ева потрогала пальцем миниатюрный золотистый амулет на золотой цепочке, висевший на шее.
— Это предохранит тебя от злого глаза и защитит, bambina. Носи его каждый день, — сказал ей Нико, когда они летели самолетом из Рима в Болонью.
Пока все идет хорошо.
Но откуда у нее это предчувствие, что должно случиться нечто ужасное?
— Bambina, — прервал размышления Евы Нико, положив свою руку на ее. — Мне кажется, мы слишком много ходили сегодня. По-моему, тебе необходимо отдохнуть.
Он расплатился по счету и накинул на плечи Евы мохеровую накидку, прежде чем они вышли на улицу в прохладную звездную ночь. Ева была такой красивой в эти дни, хотя одежда ее была сдержанной и неброской. Она ходила с конским хвостом, и лицо ее казалось еще более миловидным без избыточного грима. В естественном виде она была так очаровательна и красива, как та терракотовая Мадонна, которой они восхищались, прогуливаясь по Пьяцца Неттуно.