«Я был последним идиотом, связавшись с ее сестрой», — подумал он, когда Ева прильнула к нему в такси.
Водитель вез их по средневековым улочкам, и сидевший на переднем сиденье Том Свенсон с интересом смотрел в окно.
Нико был зол на Марго за то, что она продолжала звонить ему. Казалось бы, у нее должно хватить ума, чтобы понять: это был флирт, баловство. Но ему следовало иметь в виду, что американские женщины отличаются от европейских и этого попросту не способны понять.
Ее телефонные звонки все больше раздражали его. Ему нечего было добавить к тому, что он сказал ей сразу. Сейчас, когда все это было позади, она, похоже, забыла, что он не давал ей никаких обещаний.
Это было приятное времяпровождение и флирт. И, конечно же, он сделал большую ошибку, выбрав для этого сестру Евы.
Когда-то отец сказал семнадцатилетнему Нико:
— Если любовница и жена знают имена друг друга тебе рано или поздно придется защищаться в суде.
Глупо. Эта идиотская связь с Марго Хямеляйнен может все разрушить. Как он мог свалять такого дурака?
Ну ладно, это все позади. Finito[14]. Нико убрал прядь волос с лица Евы и поцеловал ее в щеку.
— Нет причин для беспокойства, — шепотом успокоил он себя. — Я позабочусь о тебе, моя драгоценная bambina. Отдыхай спокойно.
Это очень просто, с торжеством думал Билли Шиэрз, когда его пальцы нажимали системы безопасности в квартире Евы в Нью-Йорке. Это безумно просто.
Черная кошка не мигая смотрела на него, когда он включил свет и окинул взглядом комнату. Экономка Клара ушла несколько часов назад и придет лишь завтра. Он наизусть знал ее график.
Он много чего знал.
Ценой огромных усилий пытаясь справиться с состоянием эйфории, он стал бродить по квартире. Его внимание привлекла статуэтка балерины.
— Хорошенькая девочка, — промурлыкал он, поглаживая хрустальные бедра. Внезапно он отдернул пальцы. — Но холодная и твердая… А Ева мягкая и теплая. — Обсидиановые глаза его сузились, когда он смахнул статуэтку с подставки, и тысяча хрустальных брызг покрыли мраморный пол.
— Не такая… как… моя… Ева…
Он двинулся через фойе. Его собственное дыхание отдавалось в его ушах, когда через вестибюль он подкрадывался к ее спальне.
Он дотронулся до ее одежды, он обнюхал ее, зарыл лицо в подушку.
И потерял представление о времени, когда стал извиваться возле розовато-белого пледа на огромной пуховой кровати с атласным покрывалом. Мягкий… Очень мягкий… Как она…
От любви к ней руки у него стали липкими. Пальцами он очертил в зеркале силуэт ее фигуры, как он представлял его себе.
«Скоро, Ева. Очень, очень скоро…»
Он стал осматривать ее тумбочку, ощупывая каждый флакон и баночку. Затем он увидел фотографию в серебряной рамке: это был тот человек, который отдал ему ключи от машины.
Она называла его Нико. «Ева, как ты могла? Привести другого человека в нашу с тобой кровать? За это ты будешь наказана».
Он изорвал простыни на узкие полоски, швырнул фотографию Нико, и она, ударившись о зеркало, упала на пол. Кошка мяукнула в знак протеста. Он погнался за ней, но она скрылась в одной из темных комнат, и ему надоело ее искать.
Он включил автоответчик.
Пустая болтовня. Деловые переговоры. Рождественские звонки.
Звонки недельной давности, скучные и бессмысленные.
Он готов был уже уйти, когда бодрый женский голос задержал его.
Вот это новость!
— Ева! Максин Гудмен. Ничего нового о Билли Шиэрзе. Если ничего не прояснится к Рождеству, я дополнительно направлю телохранителя на Мауи. Из предосторожности. Дин Эверетт работает в нашем агентстве в Лос-Анджелесе. Высочайшая квалификация! Раньше был агентом секретной службы. Вы будете в надежных руках. Я буду держать связь…
Автоответчик щелкнул и отключился.
Дин Эверетт… Дин Эверетт.
Билли Шиэрз вышел из дома так же легко, как и вошел. Они думают, что очень умные. Но он умнее их всех.
Он все ближе подбирался к Еве. Он без труда их перехитрил. Он знал о каждом ее предстоящем деловом свидании, помеченном в журнале, каждый номер телефона, каждый адрес, знал, в чем она была одета во время ленча, что ела на обед, что у нее находилось в отделении для перчаток.
Это так легко. Это все так легко.