Сейчас у нее выдалась передышка, и она получила возможность побыть с Джонни, отдохнуть от работы, от Арни, от всевозможных хлопот, связанных с подготовкой к предстоящей в июле свадьбе. У нее голова шла кругом, когда она начинала думать о том, что ей предстояло еще организовать и сделать. Заказать цветы от Элеганцы, проконсультироваться с Вольфгангом относительно меню, заказать платье, решить вопрос о приглашении ее голливудских друзей и коллег Джонни по Капитолийскому холму. А дальше, после медового месяца пойдут приемы в Вашингтоне, о которых она еще и не думала. Некоторые из этих вещей нельзя было поручить никому, даже такой расторопной секретарше, как Луиза.
Ей хотелось, чтобы приемы были организованы так же идеально, как идеальна будет ее новая жизнь в качестве миссис Джон Фаррелл.
Ее брак с Джонни будет последним и самым аппетитным украшением торта, подумала Ана, проделывая несколько балетных движений. Она взяла с кресла малиновый шелковый халат Джона и набросила его на себя, наслаждаясь прикосновением шелка, и еле уловимым запахом Джонни. Всякий раз, когда Ана сталкивалась с житейскими проблемами, она заставляла себя вспоминать о том, как многого она в жизни добилась, сколько труда вложила, чтобы стать знаменитостью, после чего все эти проблемы становились приятным отвлечением.
В двадцать семь лет Ана Кейтс достигла таких вершин, каких достигают редкие актрисы. Она была красавицей с белоснежной кожей, полными чувственными губами и чистыми зелеными глазами, которые буквально проникали в душу человека. Операторы любили снимать ее крупным планом, фильмы с ее участием пользовались огромным успехом. Отмечали, что в ней удивительным образом сочетается пряная чувственность с почти девичей чистотой. Она обладала природной способностью завоевывать сердца зрителей, привнося в каждую роль неповторимый свет. Людям нравилось все, что она делала.
Ана понимала, что ее имидж создан ее поклонниками. Тем не менее жизнь ее не была легкой, она добилась всего благодаря упорству и сильной воле. Конечно, не обошлось и без некоторого везения. Без этого она все еще стояла бы в длинной очереди тех, кто снимается в массовках, мечтает оказаться на первом плане и получить роль со словами. Но все-таки в основе ее успеха был тяжелый, изматывающий труд во время многочасовых съемок. Теперь все это позади. Она — звезда Голливуда.
Единственное, что омрачало ее жизнь, — это пресса, постоянно и безжалостно преследующая ее. В остальном ей все нравилось: лепнина роскошного Беверли Хиллз с бассейном и аллеями, ее белый «мерседес» с открывающимся верхом, внутренняя изумрудного цвета обшивка которого так гармонировала с цветом ее глаз, и, конечно, наряды — блестящие, сногсшибательные, о которых ребенком она могла лишь мечтать в родном Бак Холлоу, что в штате Теннесси. Ей понадобилось восемь месяцев напряженных занятий с преподавателем, чтобы избавиться от своего местного диалекта. В конце концов она добилась этого.
Джонни был для нее величайшим подарком судьбы. Он любил ее, любил по-настоящему, как ни один мужчина до этого. Ни отец, ни Эрик, никто из тех, с кем она общалась. Джонни — самый порядочный и самый удивительный человек, какого только можно себе представить.
Она подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение. Золотисто-каштановые волосы обрамляли ее лицо, глаза пытались что-то высмотреть в душе, но это что-то скрывалось глубоко, за невидимой броней, которой она сумела окружить себя. Неважно, что скрывалось, какие страхи терзали ее — на нее смотрело красивое, живое и умное лицо.
Ана отвернулась от зеркала, от того образа, который так мало соответствовал реальности.
— Я думал, что тебе надо успеть на самолет, лежебока, — шутливо сказал Джон, появляясь из ванной и вытирая волосы полотенцем. — Почему не присоединилась ко мне?
— Не хотела, чтобы ты слишком перевозбудился. — Ана уклонилась от брошенного в нее полотенца. — У меня нет ни малейшего желания спешить. Мне хочется как можно дольше оттянуть отъезд.
Джон натянул трусы.
«У него великолепное тело», — подумала Ана, любуясь игрой его мускулов. Ему бы стать кинозвездой, а не сенатором.