Эндрю первый вручил свой подарок — пару великолепных спортивных туфель. Продавец заверил его, что туфли такой модели раскупаются в момент, и по выражению лица Адама он понял, что продавец не соврал.
Тери молча вручила ему коробку, перевязанную лентой с изображением Санта Клауса.
— Надеюсь, тебе это понравится, — знаками, с помощью Эндрю, сказала она.
Серые глаза Адама, такие же красивые и живые, как и у Эндрю, загорелись радостью, когда он увидел систему видеоигр, о которых ребенок Мари сказал, что это самый лучший рождественский подарок в мире.
Это стоило Тери немалых денег, которые она взяла из сбережений, предназначенных на покупку нового дома, но когда Адам бросился к ней и обнял, счастье переполнило ее.
Не нужен был переводчик, чтобы убедиться, насколько счастлив был и Адам.
«Это только начало, — уверенно пообещала она себе, прижимая Адама и чувствуя, как на глаза навертываются слезы. — Может, я не смогу все время покупать тебе разные диковинные игрушки и тапочки. Я не смогу вернуть тебе слух, но я подарю тебе любовь, это я обещаю тебе, Адам. Теперь ты сможешь рассчитывать на меня. Отныне я всегда буду заботиться о тебе».
Когда они возвращались в мотель, Эндрю сжал ее руку.
— Он производит потрясающее впечатление, не правда ли? — сказал он.
— Да! Ты заметил, что он дал нам самые большие имбирные печенья? Я думала, что разрыдаюсь на месте.
— Я испытал колоссальное удовольствие, когда он вскрывал свертки. — Эндрю хмыкнул. — Он так увлекся видеоигрой, что чуть не забыл попрощаться.
— Он завоюет сердце Брайена, я уверена в этом, — почти шепотом произнесла Тери.
Эндрю ничего не ответил. Она взглянула на него. Он смотрел на дорогу перед собой.
— Я намерена пропустить следующий семестр занятий, — бодро сказала она, пытаясь сгладить неловкость. — И я буду работать по другому графику, чтобы как можно больше времени проводить с Адамом, когда он будет приходить ко мне.
— Работник патронажа считает, что окончательно вопрос об опеке будет рассматриваться в середине января, — проговорил Эндрю, подъезжая к стоянке. — Мы можем за обедом посмотреть документы.
Когда они шли к небольшому дворику, где находились их комнаты, Тери внезапно остановилась и посмотрела на Эндрю.
— Эндрю, я сказала, что хочу делить опеку с тобой.
Ты можешь в любое время навещать Адама и проводить с ним выходные дни…
Она замолчала, увидев выражение его глаз, когда он повернулся и схватил ее за плечи. Его пальцы крепко сжали ее, дыхание стало прерывистым.
— Это не то, о чем я мечтаю. Я приму это в качестве последнего прибежища. Но я хочу совершенно иного: я хочу полной опеки, совместной опеки вместе с тобой… Хочу, чтобы у нашего сына был один настоящий дом, а не два дома, чтобы его не кидали туда и обратно между Аризоной и Мичиганом.
Он встряхнул ее.
— Решайся, Тери. — Его глаза жгли и пронизывали ее насквозь. — Мы можем стать семьей — ты, я, наш сын. — На его лице появилась улыбка, которая призывала. — Ведь ты хочешь этого так же, как и я.
— Я не знаю, чего я хочу, — тихо сказала Тери, борясь с искушением обнять Эндрю и тем самым признать, что она согласна с ним и с логикой его рассуждений.
— Не убегай от меня сейчас, Тери. Я хочу стать частью твоей жизни. Да ведь так оно и есть. Не отводи мне роль наблюдателя.
Тери хотела вырваться из его рук, чтобы преодолеть искушение броситься в объятия. Ее разум был в разладе с душой, сердце разрывалось.
— Это несправедливо, Эндрю, — хрипло сказала она, стараясь не дать эмоциям захлестнуть разум. — Ведь Брайен…
— К черту Брайена! — Обычно доброжелательное лицо Эндрю стало вдруг жестким, каменным. — Разве ты не видишь, Тери? Он не может принять решения! Что же это за любовь? Вот у меня нет сомнений. Неужто это тебе ни о чем не говорит?
Эндрю внезапно резко наклонился и поцеловал ее. Его губы были теплыми и требовательными.
— Тери, я так долго тосковал по тебе. —
Его руки скользнули по ее шее, поцелуй становился мягче, нежнее, но и жарче.
— Тери, — сказал он тихо, — ведь это Рождество может быть самым счастливым в нашей жизни.
«И самым несчастливым для Брайена», — горестно подумала она. Неожиданно для себя она протянула ладонь и погладила покрасневший от холода подбородок Эндрю.
— Дай мне время, Эндрю, — сказала она тихо. Сегодня я встретилась с сыном после девяти лет разлуки с ним. Я сейчас не могу принять решение, от которого зависит вся жизнь. Сейчас я не могу смотреть далее, чем в сегодня и завтра.