Чесс и Хортоны были так потрясены, что даже не заметили его ухода. Ипподром закрывается! Значит, бизнесу Генри конец.
«Теперь им придется переехать в Саратогу, — подумала Чесс. — Как же я буду обходиться без Эдит? Она моя единственная по-настоящему близкая подруга. Я никогда не смогу найти никого, похожего на нее».
— Генри, — сказала Эдит, — ты, кажется, говорил мне, что в последнем забеге есть одна темная лошадка, о которой никто не знает ничего определенного? Поставь на нее, пожалуйста, за меня и за Чесс.
Она говорила спокойно, с ноткой нарочитой легкомысленности в голосе, как и подобает леди, кокетливо разыгрывающей из себя азартного игрока. Глядя на нее, никто бы не догадался, что вся жизнь этой женщины только что превратилась в груду обломков. Истинные леди не теряют самообладания в общественных местах.
Чесс положила ладонь на предплечье Эдит и слегка сжала его в знак восхищения ее мужеством и выдержкой.
После окончания заезда обе пары: Чесс с Эдит и Нэйт с Генри — пошли прогуляться по парку, как всегда в дни скачек. Эдит и Чесс, держа над головами украшенные ленточками зонты от солнца, раскланивались и здоровались со знакомыми, улыбались и непринужденно болтали, спокойно соглашаясь, что переезд в Дерхэм колледжа Пресвятой Троицы заметно повысит возможности интеллектуального роста населения.
Нэйт отвел Генри в тихий уголок за трибуной и предложил ему хлебнуть из фляжки, которую он заранее купил и наполнил спиртным, когда ушел с ипподрома перед последним заездом.
Но когда они возвращались в Стэндиш в своем отдельном вагоне, им уже не было надобности делать вид, что ничего не произошло. Эдит положила голову на плечо Чесс и зарыдала. Генри сосредоточил все усилия на том, чтобы поскорее напиться.
— Нет, вы только полюбуйтесь на них, — сказал Нэйт после пяти минут молчания. — Ни моя жена, ни мой сосед не соизволили поздравить меня с такой удачей. Я безуспешно ломал голову над тем, как окупить затраты на строительство железной дороги Стэндиш — Дерхэм, и вот сегодня Джул Карр преподносит мне такую возможность на блюдечке. Я, не откладывая, закажу для моей ветки еще один пассажирский вагон. Двух имеющихся наверняка не хватит, чтобы вместить всех тех, кто будет ездить из Дерхэма на тот ипподром, который я построю.
Счастливый смех Генри Хортона, похожий на паровозный гудок, едва не оглушил остальных трех пассажиров частного вагона.
Чесс украдкой посмотрела на Нэйтена. Прорех в его рассуждениях было не меньше, чем в чулках Гасси после целого дня лазания по деревьям. Однако его непринужденный вид как будто не свидетельствовал о наличии задней мысли.
Вечером, когда они остались одни, Чесс горячо поблагодарила мужа за великодушие, которое он проявил, выручая Генри и Эдит.
— Ничего такого я не проявлял, — возразил он. — Я деловой человек, а не благотворитель. Если жители Дерхэма станут ездить в Стэндиш на скачки и увидят, как мало на это уходит времени, они косяками начнут перебираться сюда на жительство, чтобы наслаждаться чистым воздухом. К тому же здесь им не придется по три раза на дню слушать бычий рев Джула Карра. Вот увидишь: скоро участки земли и пиленый лес пойдут у меня нарасхват, а ссуд под залог строящихся домов я стану выдавать столько, что банку придется работать день и ночь.
Да, Нэйтен говорил логично и убедительно. И все же Чесс сомневалась, сказал ли он ей всю правду о своих мотивах.
Нэйт завел свои часы, захлопнул крышку и сунул их в жилетный карман. Потом надел пиджак и повел плечами, чтобы он лучше сел по фигуре.
— Твой новый костюм очень элегантен, — заметила Чесс. — А куда это ты так принарядился?
— Пожалуй, надо будет съездить в Роли и заказать у этого портного еще несколько костюмов. А принарядился я для визита к ма. Когда она узнает, что я собираюсь вложить капитал в такое греховное предприятие, как скачки, то полезет на стенку. Так что чем скорее я покончу с этим делом, тем лучше.
— Желаю удачи.
— Во всем мире не наберется столько удачи, сколько сейчас требуется мне.
Чесс фыркнула. Бедный Нэйтен. Характер мисс Мэри нисколько не смягчился после того, как сын подарил ей красивый дом, купил лошадь и кабриолет и нанял для нее экономку и кучера. Она осталась такой же вздорной и сварливой, как и тогда, когда ей приходилось гнуть спину в темной, тесной хибаре в графстве Элэманс.
Чесс она не особенно докучала, разве что иногда выговаривала ей за то, что «Гасси совсем отбилась от рук». Всю свою немалую энергию она приберегала для обличения грехов и беззаконий Нэйтена, и прежде всего его «мотовства».